Наконец он откинул полог, вошёл, но глаза после яркого света ничего не различали. Хан остановился на пороге. Постепенно привыкнув к полумраку, он увидел в глубине юрты женщину и подошёл ближе. Так это и есть та самая Сафура, с которой он был когда-то помолвлен?!
Хан не смел разглядывать Сафуру и опустился перед ней, как это принято, на колено.
Прекрасной бике, дочери Сармат-хана Сафуре желаю долго жить! Думаю, бахадир твой доложил: перед тобой хан унуков Мангук. Шимбай-хан, отец мой, погиб в сражении, так что ты видишь перед собой хана. Если хочешь, прими меня, а не хочешь прогони.
Сафура не проронила ни слова, лишь жестом пригласила Мангук-хана сесть. Он сел, куда ему было указано, положил руки на колени и снова пожелал хозяйке здоровья. Волнуясь, будто боясь, что не успеет выговорить всего, что собирался сказать, он продолжал:
Похоронив отца, прекрасная бике, мы направились к Жаеку и наконец пришли в степи, где давным-давно предок наш Угыз-бабай пас свои стада. Недаром говорят: родная сторона что колыбель золотая. Она так и тянет к себе. И вот я здесь Пришёл к тебе, бике, потому что племя моё оказалось в большой беде. В битве мы потеряли не только обозы, но всех наших женщин и детей. Храбрые унуки достойны теперь жалости. Я, хан их, сын гордого Шимбай-хана, готов на коленях просить сарматов, всегда бывших нам добрыми соседями, о помощи. Ты же знаешь, как трудно мужчине, когда он одинок. Где ему черпать силы? Не только отцы, но и деды наши испокон веков обменивались с вами невестами. Как говорится, предков заветы не развеют и ветры. Прошу тебя, прекрасная бике, вспомни, как дружно жили мы с вами, сарматами. Надеюсь на твою доброту и падаю к ногам твоим
Мангук-хан замолчал и поднял глаза на дочь Сармат-хана. Он уже вполне освоился в полутьме, и то, что он увидел, поразило его в самое сердце. Перед ним была не женщина, а сущий ангел, сошедший с небес. Лицо Сафуры, казалось, излучало свет, как ясная луна в полнолуние, а веснушки на нём напоминали звёздочки на небосводе. Красавица усмехнулась и, разомкнув губы, пожелала удачи хану унуков, на долю которых выпали столь великие испытания.
Я всё знаю, Мангук-хан, сказала Сафура-бике. Знаю, что ты дважды был женат и похоронил обеих жён. Слышала и о сыновьях твоих. Воин, потерявший на поле сражения колчан со стрелами, не должен печалиться об одной стреле. Слышала и о том, что родственник твой хан Анагай и хан Муртат переметнулись на сторону китайского императора, оставив унуков в большой опасности. Бахрам-бек тоже осуждает их предательство. Как видно, неволя им милей сами накинули петлю себе на шею. Пусть теперь на себя пеняют. Даже собака, сидящая на цепи, рвётся на волю. Думаю, китайский император затеял скверную игру, Мангук-хан. Как видно, Китай с Римом задумали взять вольные народы степи в тиски и навечно превратить в рабов. Они веками наживались и роскошествовали за счёт невольников. Как думаешь, хан унуков Мангук, дальше так же будет? Или всё же найдётся смельчак, который осадит этих шакалов, вообразивших себя могучими львами и тиграми? Готского короля Германариха я вижу насквозь: он собирает под свою власть слабые племена, чтобы поставлять Риму рабов. Бахрам-бек собирается проучить Германариха, и я одобряю его, Мангук-хан. Я помню, как мой отец вместе с твоим не раз предупреждали римского холуя этого. Однако вторгнуться в пределы Рима пока ещё никто не решился. Не сумели объединиться степные ханы, каждый заботился лишь о себе, защищая свои пастбища, свои владения. А римские прислужники, вроде Германариха, охотились на кочевые народы белых тюрков, сарматов, аланов, венедов, роксаланов, брали их в плен и перегоняли в Ольвию к работорговцам. Не хватает нам, степнякам, доброго братства, не спешим мы на помощь друг другу, Мангук-хан. Слишком уж много между нами вражды и ненависти.
Кхм, Мангук-хан откашлялся в кулак, потом заговорил: Прекрасная бике, всё, что ты говоришь, правда. Всё так и есть. Король Германарих перебил племя Даут-хана, брата отца. Отец Шимбай-хан сказал тогда: «Как только вернёмся с востока, посчитаемся с Германарихом». Да не пришлось ему покарать злодея.
Мой отец, Сармат-хан, тоже собирался отомстить Германариху. Для того и стремился объединиться с твоим отцом.
Сафура-бике хотела ещё что-то добавить, но передумала. Мангук-хан понял, куда она клонит. Неспроста завела она этот разговор хочет, чтобы хан унуков вместе с сарматами выступил против готского короля. Однако Мангук-хан пока не готов поддержать Бахрам-бека в его борьбе с королём Германарихом.