Господи! всплеснул руками Уимзи. Пятнадцать тысяч
Восемьсот сорок, закончил священник.
Уимзи быстро сделал кое-какие расчеты.
Вам потребуется на это немало времени.
Девять часов, кивнул святой отец с довольной улыбкой.
Просто отлично, сэр. Это схоже с представлением лондонского клуба звонарей, имевшим место в тысяча восемьсот каком-то там году.
В тысяча восемьсот шестьдесят восьмом, уточник священник. Мы собираемся последовать этому примеру. И получится у нас не хуже, хотя в перезвоне будут участвовать только восемь звонарей. Мы надеялись задействовать двенадцать, но, к сожалению, четверых наших лучших людей сразила эпидемия гриппа. Мы хотели попросить помощи у церкви Святого Стефана: у них тоже прекрасные колокола, хотя и не чета нашим, однако их звонари не обучены искусству трезвона и умеют исполнять лишь простые перезвоны на семи колоколах.
Покачав головой, Уимзи взял с тарелки четвертый кекс.
Что ж, это тоже достойно похвалы, торжественно произнес он, но нельзя добиться определенного звучания
Вот и я о том же! с воодушевлением воскликнул святой отец. Невозможно добиться идеального звучания, если тенора почти не слышно. И даже метод Фабиана Стедмана[4] не поможет. Хотя и его мы исполняем, причем весьма неплохо. Но все же по богатству, разнообразию и благозвучию оттенков ничто не сравнится с перезвоном в восемь колоколов.
Вы совершенно правы, сэр, согласился Уимзи.
И никогда его не превзойти, добавил мистер Венаблз, счастливо возведя глаза к небу и взмахнув кексом так, что масло потекло по его рукаву. Взять, например, перезвон, исполняемый нечетным количеством колоколов. Что вместе, что поодиночке, они звучат слишком монотонно. И это кажется мне огромным недостатком. А уж когда тройные удары сменяются
Рассуждения святого отца о видах перезвонов прервала появившаяся в дверях Эмили, выражение лица которой не предвещало ничего хорошего.
Прошу прощения, сэр, произнесла она. Не могли бы вы принять Джеймса Тодея?
Джеймса Тодея? переспросил святой отец. Да-да, конечно. Пригласи его в кабинет, Эмили. Я подойду через минуту.
Хозяин дома отсутствовал совсем недолго. А когда вернулся, лицо его было неестественно вытянутым и утратило былое воодушевление. Он упал в кресло с видом глубоко разочарованного человека.
Случилось непоправимое, драматично выдохнул он. Настоящее несчастье!
Господи, Теодор! Объясни нам, что произошло.
Уильям Тодей! Бедняга! Ну почему, почему это произошло именно сегодня? Я не должен думать о себе, но это просто не поддается описанию. Я раздавлен. Поистине раздавлен.
Господи! Что случилось с Тодеем?
Заболел. Слег с этим проклятым гриппом. Он совершенно без сил и даже бредит. Родные послали за доктором Бейнзом.
Ай-я-яй, сокрушенно покачала головой миссис Венаблз.
Насколько я понял, продолжил священник, он уже утром чувствовал себя неважно, но настоял весьма неблагоразумно, надо заметить, на том, чтобы поехать по делам в Уолбич. Глупый, глупый. То-то он мне показался каким-то вялым, когда мы встречались с ним вчера вечером. К счастью, в городе он встретился с Джорджем Эштоном. Тот увидел, насколько он плох, и помог ему добраться до дома. Бедняга Тодей еще и ужасно замерз в дороге. Он едва добрался до кровати, а сейчас страдает от лихорадки и страшно переживает из-за того, что не сможет прийти сегодня вечером в церковь. Я попросил его брата успокоить беднягу, только, боюсь, сделать это будет непросто. Тодей был полон энтузиазма, и теперь мысль, что он слег в самый ответственный момент, не дает ему покоя.
Очень жаль, с сочувствием произнесла миссис Венаблз. Надеюсь, доктор Бейнз даст ему какое-нибудь лекарство.
Я тоже искренне на это надеюсь. Все это, конечно, ужасно. Но еще ужаснее то, что он принял свою болезнь так близко к сердцу. Что ж, ничего не поделаешь. Мы лишились последней надежды. И теперь придется ограничиться малым перезвоном[5].
Значит, этот бедняга один из ваших звонарей, святой отец?
К сожалению. И его никто не сумеет заменить. Придется забыть о грандиозных планах. Даже я, если я сам возьмусь за веревку, то не смогу звонить все девять часов. Я уже немолод, к тому же в восемь часов мне нужно служить заутреню. Да и после новогодней службы я освобожусь не раньше полуночи. Ладно. Человек предполагает, а Бог располагает. Если только Венаблз внезапно развернулся и внимательно посмотрел на своего гостя. Вы сейчас с таким чувством говорили про трезвон, что у меня возник вопрос. Вы, случайно, не звонарь?