Фаранг! раздался голос отца. Вставай! Поешь чего-нибудь, чтобы мы уже могли отправляться в путь.
Я поела, выпила свой любимый утренний сладкий чай и отправилась к отцу, который, взяв меня за руку и избегая смотреть на маму, направился к выходу, где нас уже ожидали Акбар и Мансур.
Не волнуйся, сказал Акбар, обращаясь к моей матери. Мы будем ухаживать за твоей дочерью больше, чем за нашей собственной.
О мусульмане! не сдержавшись, в слезах закричала мама. Чего вы от нас хотите? Почему вы уводите от меня моего ребенка?!
Фарангис, пойдем, посмотрев на меня и все еще крепко держа за руку, сказал отец. Мы должны идти.
Я положила свою куклу у двери и обняла сестер и братьев, которые, столпившись за дверью, смотрели на нас и плакали. Поцеловав меня, мама еле держалась на ногах; она прислонилась к стене и в слезах сползла на пол от бессилия. Я тоже не могла сдержаться и плакала, пока родственники один за другим подходили ко мне и прощались.
Отец шел впереди, держа в руках маленький чайник, немного хлеба и выцветшую сумку, которую он всегда брал с собой, когда ездил за покупками в город. Я же держала небольшой сверток, который дала мне мама. За дверями нашего дома стояли мои подружки, которые ждали, когда я приду поиграть.
Фаранг, ты куда? в недоумении спрашивали они, ступая за мной.
Ты хочешь стать невестой? спросил один из мальчиков.
Да, ответила я. Мама сказала, что я хочу стать невестой, и еще она подарила мне очень красивый платок.
Значит, ты больше не придешь поиграть с нами? безнадежно спросила одна из девочек.
Сзади раздавались всхлипывания и стоны мамы, которая кричала:
Пропади все пропадом! Я не допущу этого! Они хотят отобрать у меня дочь! Я умру без нее!
Горестный мамин голос, ее плач и потрепанный вид сжимали мое сердце, и я тоже не могла перестать плакать. Небеса слышали ее искренние материнские мольбы и молитвы.
Не плачь, успокаивали все маму. Такова судьба твоей дочери. Все дочери рано или поздно должны выйти замуж.
Я же не прошу, чтобы она вообще не выходила замуж, не успокаиваясь, плакала мама. Я лишь хочу, чтобы она жила рядом, а не так далеко.
По виду отца я понимала, что он все еще в сомнениях, он то плакал, то погружался в раздумья, но в итоге принял решение и посадил меня в машину. Вместе с ним и другими мужчинами мы отправились в путь. Я заметила, что у каждого из них при себе были пистолеты. Несколько раз я оглядывалась назад и смотрела на маму, которая не могла успокоиться и беспрестанно плакала, смотря на меня. Сердце разрывалось при виде ее страданий. В тот день я вообще не думала о себе, мне и в голову не приходило возразить своим любимым родителям, которые, как я была уверена, хорошо знают, что для меня лучше. Я хотела лишь слушаться их и делать все так, как нужно, чтобы они были счастливы.
Не оборачивайся, взяв меня за руку, сказал отец. Не оглядывайся назад, дочка. Я хочу отвести тебя в Ханекин[4]. Там ты станешь невестой и будешь по-настоящему счастлива. Тебе уже больше не нужно будет работать, как раньше.
В ответ на слова отца я лишь опустила голову и, несмотря на желание попросить его не уводить меня никуда, все же не решилась ему возразить. Мне лишь хотелось, чтобы он не переживал за меня.
Не волнуйся, папа, сказала я. Пойдем.
В дороге я не переставала слышать плач мамы. Казалось, любой звук природы доносил до меня ее голос. В душе я очень хотела отпустить руку отца и побежать обратно домой, но знала, что, если вернусь, папа не выдержит. Мы проходили мимо подножия моей любимой горы Чагалванд, где я не смогла сдержать слез и втайне от отца тихо плакала, пытаясь отвлечь себя разными мыслями и видом зеленой травы вокруг. В ту весеннюю пору землю покрывало множество только что распустившихся маленьких цветочков и цветов с большими ароматными бутонами. Я нагнулась к одному из них, сорвала и жадно вдохнула запах, подумав: если бы я сейчас была дома, как бы весело мы с девочками провели время.
Отец с Акбаром и Мансуром шли впереди, а я порой так отставала, что отец вынужден был оборачиваться и кричать мне:
Фаранг, торопись! Не отставай, пожалуйста.
Дорога, которая шла через гору Чагалванд, была очень длинной, и, по словам отца, нам необходимо было преодолеть ее за два дня. В пути я не раз замечала его слезы, которые он изо всех сил старался скрывать, и сама, в свою очередь, не показывала ему, что тоже плачу.