Элли все это уже ничуточки не волновало, и она начала свой рассказ по новой. Она вела Уильяма за собой все глубже и глубже в Лес, и трудно было понять, как далеко они зашли им часто приходилось сворачивать и петлять, огибая те препятствия, через которые не могла перебраться даже ловкая лесная девочка.
К полудню они вышли на тенистую лужайку, захваченную неровным красно-розовым кустарником. До этого Элли почти бежала, но тут постепенно замедлила ход и перешла на шаг, а на середине лужайки начала красться на цыпочках, хотя в этом не было особенной нужды босоногая, она и так ступала совсем неслышно, и ее нельзя было обнаружить уже в десяти-пятнадцати шагах.
Вблизи стало видно, что колючие ветви кустов увешаны маленькими желтыми цветками. Мальчик невольно протянул руку в их сторону, но Элли сразу по ней шлепнула.
Мы не должны шуметь, многозначительно шепнула она, всматриваясь куда-то под нижние ветви.
Это почему? спросил Уильям и встретил такой свирепый взгляд изумрудных глаз, что растерялся и прикусил язык (хотя Элли, даже когда была сердита, казалась очень милой). Мотнув головой, она стала осторожно прокрадываться мимо кустов; Уильям за ней. Вдруг она тихонько хрюкнула, Уильям не решился спросить, зачем, и где-то впереди дрогнули ветки. Элли присела на корточки, Уильям тоже пригнулся на всякий случай. Из-за крупной кисти желтых цветков выглянул круглый серый зверек с крошечными огрызками ушей на макушке и недоверчивыми черными глазками на белой морде. И у него правда была лишняя черная полоса гордо тянулась от носа до зашейка. Он с сомнением уставился на Элли (а она на него), потом встал на задние лапы и красноречиво повел носом. Взревел так, будто был в сто крат большего размера, и удивительно резво потопал к деревьям.
За ним, скорее! завопила Элли и ринулась за барсуком со всей мочи. Уильям стремглав понесся вдогонку. Барсук шевелил лапами столь проворно, что на виду только шелестел подлесок.
Не знала, что он такой быстрый! Он быстрее всех! ликовала девочка.
Она подскакивала ко всем лопухам, папоротникам и пенькам, заглядывала в тамошние укрытия и снова пускалась бежать. Подбегала к какому-нибудь дереву, пряталась за ним и выжидала, надеясь, что зверек поддастся на ее уловки. А тот бойко улепетывал от преследователей, описывая хитроумные петли и пропадая в высокой траве и в кустах. Но вот наконец он вывалился на почти голую землю, едва присыпанную листвой и сухими ветками.
Стой! сказала Элли и так резко замерла, что Уильям едва на нее не налетел. Мы будем выслеживать его! добавила она взволнованным шепотом.
Барсук уже, казалось, забыл об их присутствии. Он еще разок принюхался, но теперь не испугался и спокойно пошуршал по своим делам. Девочка не сводила с него глаз. Она мгновенно перебегала от одного дерева к другому, стараясь не наступать на ломкие ветки. В этих местах росла только ольха, но худенькая Элли скрывалась за узкими стволами без труда. Она отпихивала Уильяма, чтобы тот искал себе укрытие сам, затем выскакивала из-за деревьев и снова кралась по прохладной земле.
Скоро выслеживать стало гораздо труднее. Появились сыпучие бугры, проваливающиеся в овраги, и длинные извилистые ложбины, затерянные в колкой желтой поросли, и большие груды заостренных камней заполнили всю округу. Барсук невозмутимо прокладывал себе дорогу вперед; мальчик и девочка шли за ним след в след, хватаясь за верхушки камней и упругие ветви молодых деревьев. Когда они скатились с очередного бугра, барсук исчез внизу встречного оврага в темной дыре, уходящей под землю. Элли опять остановилась.
Вот и все, весело сказала она.
Потом вдруг выкрикнула:
Спасибо!
За что? удивился Уильям.
Это не тебе, рассмеялась Элли. Ты еще получишь.
А зачем мы его преследовали? спросил Уильям.
Просто так, ответила девочка. Идем!
Но даже такая неутомимая егоза, как Элли, не могла носиться по Лесу весь день напролет. И потому, едва только она выкарабкалась обратно на бугор, над которым склонялась полная крона лесной липы, она уселась прямо там, в сплошной тени листвы, и тут же вытянула ослабшие ножки. Уильям неуклюже, то и дело соскальзывая и возя белыми рукавами по рыхлой бурой земле, поднялся к ней. Теперь она опять молчала, но Уильям решил ни о чем ее не спрашивать, и тогда она смешно завалилась на бок, как барсук в своем глубоком убежище, и так же сладко уснула, забыв о мальчике с незнакомой палубы; но он вовсе на нее не обиделся.