Девочка, ты кто такая?
Мосина Света, ответила я.
Ты откуда?
Мы вчера приехали с Красного Пути.
Мама знает, что ты в школе?
Нет.
Вот что, Света, скажи маме, чтобы она пришли в школу. А сейчас иди домой. Мама волнуется, потеряла тебя, не знает, что ты в школе. Не заставляй её переживать.
На следующий день мама пришла в школу и меня зачислили в первый класс. В той школе я проучилась всего год, потом меня почему-то перевели в другую. В новую школу не надо было ходить через дорогу, путь до неё пролегал по узенькой улочке меж частных домов стоящих за сараями нашего двора. Как-то зимой я и моя новая подруга-одноклассница решили идти домой не ножками, а катиться. Легли на дорогу и катились по ней до самого дома. Забияки и выдумщицы! А однажды я ушла, никому не сказав, на районную новогоднюю ёлку. Накаталась там с горки до умопомрачения. Домой шла как ледышка, пальто стояло колом. Родители меня, конечно, потеряли. Иду домой, а навстречу папа. Взял он меня за руку и, ни слова не говоря, повёл домой. Так, молча, и шли. Уже дома папа снял с себя ремень и хотел крепко врезать мне по попе, спасла мама, хотя, уверена, папа не стал бы меня лупцевать, так для острастки снял ремень. За всю мою жизнь я не помню случая, чтобы папа поднимал руку на меня или Валентина, он даже никогда не повышал голос. Не было и нудных нравоучений, были предостережение и спокойный разговор.
Новый район города Советский, в народе названный городок Нефтяников из-за расположенного на его территории нефтезавода, строили заключённые, и все кирпичные дома в нём по своей принадлежности были нефтезаводские. В одном из своих домов нефтезавод выделил трёхкомнатную квартиру военкомату, тот в свою очередь две комнаты выделил семье начальника третьего отдела папе, и одну комнату в этой квартире молодой семье сержанту и его жене.
Поживёте временно с подселением, сказали отцу. Построят новый дом, переселим в него сержанта, и вы получите всю трёхкомнатную квартиру.
Дом построили, сержант выехал, на его место прибыла другая семья, на смену ей третья и так далее. Ни отцу, ни маме, ни нам их детям не суждено было жить в той квартире одной нашей семьёй, без подселения. До самой смерти мои родители жили с чужими людьми. Валентин мой брат уже женился, я вышла замуж, а родители так и мучились с подселением. Потом мы с мужем после его увольнения из армии переехали в Омск и жили с мамой (мама умерла в 1981 году), и тоже жили с подселением, лишь летом 1983 года мы освободились от него. Но это уже другая история и очень крутая, о ней расскажет Виктор в другой книге. А я пока продолжу рассказ о моём детстве и взрослении.
В новый дом мы переехали в конце сентября 1954 года. Помню, погода была прекрасная, настоящая золотая осень. Казалось, она говорила: «Радуйтесь люди!» Но мне было грустно, я уехала от моих подруг, из дома с весёлым двором, с улицы с большими красивыми домами, из нашей миленькой квартиры, где было тепло и уютно.
Что ждёт меня здесь, в новом районе и в новом доме, где нет больших домов, где нет красивой улицы, где страшно и неуютно? думала я. Страшно, потому что здесь всё хмуро и серо. Потому что здесь стройка и она за высоким забором с колючей проволокой. Зачем на заборе такая страшная, шипастая проволока? Неуютно, потому что наш дом какой-то неприветливый и молчаливый, и стоит он на хмурой грязной улице без асфальта. На улице нет людей, оттого она кажется мёртвой. Здесь всё не живое. Тихо. А где живут люди, там должны быть человеческие голоса, утверждаю я. По улицам должны ходить люди, а их не видно. Они прячутся, потому что страшные, как их маленькие страшные деревянные дома с окнами, строго смотрящими на меня. Я что вам сделала плохого? Что вы вылупились на меня? кричу я им, но они ещё злее смотрят на меня. Вы плохие, страшные дома, нахмурившись, говорю я им и демонстративно отворачиваюсь от них, но через некоторое время вновь смотрю на противоположную сторону улицы. Меня привлекли детские голоса, несущиеся со стороны большого кирпичного, трёхэтажного дома, стоящего в ряду деревянных домов. Из этого красивого здания с большими светлыми окнами выбегали дети. Это школьники, что понятно по коричневым платьям и такого же цвета фартуками на девочках и серым костюмчикам на мальчиках. Я заулыбалась. У мальчишек и девочек переменка. И мне уже не грустно. Завтра я пойду в школу, познакомлюсь с девочками, и у меня будут новые подруги, сказала я себе, с интересом наблюдая за игрой ребят. И мой двухэтажный дом, и такой же дом слева вдруг стали светлыми и приветливыми. И даже деревянные дома устыдились своей строгости и перестали пугать меня своим хмурым видом. Их окна посветлели и на деревьях, что росли во дворах этих домов, зачирикали воробьи и запрыгали по ветвям синицы, осыпая с них разноцветную осеннюю мишуру.