На удивление внутри части за высоким забором было чисто и по-домашнему симпатично. В побеленных клумбах распускались красивые цветы. Зеленые кустики вдоль стены аккуратно подстрижены. В отполированных до зеркального блеска стеклах окон виднелось мое унылое отражение. А у входа в штаб, завидев капитана, вытянулся по струнке дневальный солдатик.
В очочках, выцветшей «афганке» и военной панаме c широкими полями он больше походил не на «бандита-стройбатовца», а на типичного ботаника в зоологическом саду.
Вольно, Евлахов, вольно, поприветствовал капитан дневального, «дед» у себя?
Так точно, Григорий Васильевич! Но скоро уедет. УАЗик на заправку выехал, четко доложил Евлахов.
Молодец! похвалил капитан, заходя в здание, и попутно ударив понарошку солдатика под дых.
Григорий Васильевич! У меня реакция! Непроизвольно могу и ответить! расхарахорился Евлахов.
Чего?! Я те дам! Реакционер, нашелся
В штабе капитан меня оставил в коридоре. Сам зашел к комбату, плотно прикрыв за собой дверь.
Я разглядывал стенды. На черно-белых фотографиях позировали солдаты и офицеры на фоне высоких гор. Надписи над фото красноречиво говорили o том, что когда-то часть отличилась в Афганистане.
Из кабинета комбата то и дело доносились маты на повышенных тонах вперемежку c громким смехом.
Наконец Григорий Васильевич вышел. Шумно выдохнул. И втолкнул меня к главному командиру, закрыв за мной дверь.
В просторном светлом кабинете за огромным столом восседал здоровущий майор. Уже в годах, c сединой в висках, но крепкий. Под форменной рубашкой c коротким рукавом мышцы так и играли.
Проходи, не стесняйся, пробасил комбат, c интересом листая, очевидно, мое личное дело.
Я подошел вплотную к столу. Огляделся. Нисколько не удивился, уткнувшись взглядом в большой портрет Иосифа Виссарионовича, висевшего на стене на самом почетном и видном месте. В дальнем углу стояла целая коллекция пластиковых удилищ и милицейская резиновая дубинка. «Наверное, заядлый рыбак» подумал я.
Ну что, Алексей Михайлович! Зарубин! Значит ты водитель. Это хорошо! А! Вот! Еще и токарь! Просто замечательно! майор поднял на меня глаза, чего стоишь? Присаживайся! C виду вроде не из робких
Я осторожно присел на край стула.
Не боись! У нас коллектив небольшой, зато дружный. Так сказать семья.
Я кивнул. Дескать, понимаю
Дедовщины у нас, Алексей, нет! Имей в виду, заявил комбат, подкручивая шикарные усы c седыми «кисточками». Барсовщина! Вот! Так-то! Майор сжал огромный кулак, и легонько ударил им по столу. Главный «барс» здесь, конечно я! Теперь самое главное! Запомни! Три правила! И тогда у тебя будет все в ажуре. Первое, не воруй! Второе, не пей водку, паленую! И третье, если где-то, что-то, и как-то, не попадайся! Понял?!
Я сильно мотнул головой. Дескать, все очень хорошо понял
«Дед» куда-то позвонил.
Тань! Здравствуй, еще раз! Чего? А Григория-то твоего? Только что отпустил домой. Дал ему три дня отгула. Ага! Свяжи, пожалуйста, c бригадой. Да. C Орловым.
Показал мне указательным пальцем, что, мол, сейчас все «разрулим».
Здравия желаю! Товарищ полковник! Это Галушко! Да Да Вашими молитвами!.. Нет. Семенов ездил. А кого еще пошлешь? Балбес. Ну что, что? Привез одного А что делать? Будем надеяться на осенний призыв Почему?! Да Семенов мой не пьет! Это все твой лейтенант, наверное, тут комбат загоготал, слушаю смешную историю c другого конца телефонного провода. Еще раз помахал мне указательным пальцем, вроде как: «не торопись. Самое важное».
Сергей Иванович! Слушай, возьми моего молодого к себе на КМБ! Тебе не все ли равно, одним больше одним меньше Нет. Водитель. Почему?.. По полной программе. Да пусть прыгает! Ха-ха-ха, гы-гы-гы!!! Цемент-то? Не беспокойся. Ну. Как обещал. Десять тонн! К концу недели со склада Все сделаем! Спасибо! Спасибо! Ну, лады! Привет Галине! Давай
Комбат положил трубку. Потер, довольный, ручищи.
Завтра отправляйся к десантникам, немного задумавшись, стал инструктировать меня комбат, пройдешь у них курс молодого бойца. Программу маршбросков на машине отъездишь Строевую там тебе обеспечат. А после присяги к нам! В родную часть Лады?!
Я опять мотнул головой.
Евлахов! заорал комбат, так зычно, что я даже вздрогнул, Ев-ла-хов!