Приехав в Москву из Углича 19 сентября 1491 года, Андрей Большой был вызван к государю. Целый вечер братья были у всего двора на глазах, дружески беседовали, лучась добротой и искренностью. На прощанье государь с улыбкой, но со значением сказал брату:
Надо поговорить с тобой, брат, подальше от чужих глаз Выговориться, наконец Чтобы никогда больше промеж нас черная кошка не пробегала
Воля твоя, государь промолвил Андрей Большой. Как скажешь Когда?..
Я тебя завтра извещу, брат Жди
Буду ждать, государь
На другой день утром Иван Васильевич послал к Андрею Большому своего дворецкого, князя Петра Шастунова, и позвал брата к себе во дворец на обед. Тот кликнул своих углических бояр и тотчас отправился во дворец. Там Андрея Большого предупредили: государь ждет его одного в столовой палате. Оставив своих бояр, он с тревожно бьющимся сердцем шагнул в палату.
С братом государь поздоровался тепло и искренне, как будто между ними никогда и не пробегала черная кошка.
После щей начнём разговаривать Без медов, на трезвую голову с улыбкой предупредил брата государь.
После щей, так после щей глухо пробормотал с упавшим в пятки сердцем Андрей Большой.
Неожиданно внутренняя дрожь к стыду Андрея передалась рукам. Что- то внутри трясло и колотило его с первого мгновения, как он только вошел в столовую палату. Но об этом государь мог только догадываться, как и о сердце брата, упавшем в пятку Но дрожащие руки могли выдать его тревожное состояние И это одно мучило Андрея Большого больше всего Он почему-то боялся поднять глаза на брата, отводил их.
Ну, чего же ты сказал государь со смешком в голосе. Так, брат, и щи остынут А щи-то не простые С большим намёком по особому сварены, для размышления
Наконец-то Андрей Большой взял серебряную, тяжелую ложку, рука предательски дрожала, когда нёс ко рту капающие на краюху черного душистого хлеба щи. Всё-таки донёс до рта первую ложку, и тут же удивился царапнувшей мозг мыслишки куцей «щи-то постные и несолёные к чему бы это».
Давясь, кое-как машинально поднёс ко рту несколько ложек капающих уже на стол постных щец. С дрожащими руками есть было невмоготу, и он отставил тарелку. Государь к удивлению Андрея навернул полную тарелку и со смеющимися глазами обратился к нему:
Не думай, что у меня были другие щи Такие же постные и несолёные, как и у тебя
Андрей Большой неопределенно пожал плечами, мол, постные так постные. Государь полюбопытствовал:
Чего руки-то дрожат?..
А кто его знает
Испытанье тебе и мне Господом послано дружбу братскую сохранить, устоять против соблазнов измены
О чём ты, государь? неожиданно тоненьким голоском спросил Андрей Большой и стыдливо отвёл глаза.
Не боишься греха измены, брат? государь пронзил Андрея тяжелым испепеляющим взглядом.
Грех тебе, государь, напраслину на родного брата возводить с помутившимся взором вывел ангельским, тихим и певучим голоском Андрей Большой.
Коли греха и укоров совести не бояться, тогда жить легко и просто. А мы, вестимо, православные христиане обязаны греха бояться, и неловко нам живётся с нечистой совестью Нутро может задрожать, рукам дрожащим тяжело будет ложку ко рту двигать
Вон ты куда, государь, повернул, руками дрожащими брата устыдил, усовестил Криво усмехнулся и дерзко с бесовскими огоньками поглядел на спокойного брата, печально скрестившего руки на груди. Может, чтобы меня со свету сжить, заставил припасть к горяченькому
Хотел Андрей Большой добавить «к горяченькому пойлу, ядом сдобренному», с открытым вызовом насчёт отравления супруги Марии Тверской, да вовремя прикусил свой поганый язычок. На его веку за подобную лихую шуточку Татищеву чуть язык не укоротили
Это ты зря, брат, никто тебя не собирается сживать со свету Чего удумал Скажи-ка, как тебе щи государевы?..
Почувствовав, что руки уже его не дрожат, нутро его успокоилось, Андрей Большой подумал: «Раз ты требовал, брат, откровенного разговора, что ж, ты его получишь!». Вовремя вспомнил подвернувшиеся под руку народные поговорки и присказки, и прохрипел:
Государь, твои постные щи из Царьграда пеши шли А пришли к столу постные щи, хоть порты полощи
Не обиделся на брата государь Иван Васильевич, спокойно улыбнулся и, глядя прямо в глаза брату, сказал:
Слава Богу, что ты, брат, успокоился, шутить изволил мне на радость. Не гневайся понапрасну на брата за постные щи, скоро подадут тебе разносолы отменные натешишься. но тут же подобрался и серьёзно сказал. На Руси воины испокон веков говорили: «Постны щи да каша жизнь такая наша». Иль воином государевым давно не был, постных щей не вкушал? Вот тебе и напомнил о твоём воинском долге перед государем.