Лола, представилась его «Диана»
Риг, ответил ей Риг, потянув руку, а потом также поприветствовал представившихся Леля и Кайну.
Играй, вдруг сказала Лола
Риг даже удивился, что понимает её. Ему всегда казалось, что языки и наречия народов населяющих тайгу и тундру для него, человека с высшим образованием, «китайская грамота». Но, может быть, он понимал даже не столько язык, сколько именно то, что хотела эта девушка ему сказать. А она сказала весьма уверенно:
Играй. Я петь буду.
И Риг, вспомнив только что сыгранный дуэт, уже ничему не удивлялся. Он опять взял гитару и, мягко беря аккорд за аккордом, построил «лестницу в небо», как он выражался. А Лола, на мгновенье задумавшись, начала петь.
Это была песня без слов, но отсутствие текста нисколько не делало её хуже. Это была песня девушки, идущей по утренней заре навстречу новому дню, эта была песня простых человеческих чувств о красоте леса, поля, реки, вот этой ночной поляны. Лола встала и, приглашая Рига ускорить темп игры, пошла танцевать вокруг костра, а Кайна, достав откуда-то деревянные ложки или какие-то похожие на них предметы, стала выстукивать ритм. И, наконец, Лель на своей флейте вдруг каким-то удивительным образом угадал ту мелодию, что Риг держал в голове. И танец этот вокруг костра длился и длился.
Но дым костра, вдруг ставший гуще и насыщенней, напомнил Ригу о его кушанье, которое готовилось.
Друзья, а теперь уже всех можно было назвать друзьями, остановились. Риг достал пропеченный окорок, а Лель всё так же, как фокусник, вынул из кармана куртки флягу. И, разделав замечательно приготовленное мясо и отхлебывая по очереди из фляжки Леля, все принялись за трапезу. А ночной соловей где-то на окраине поляны пел ту удивительную песню, какую поют только соловьи и только летом.
А потом они ещё отхлебывали из фляжки Леля и танцевали под гитарный перебор и флейту. И отложив гитару Риг обнял Лолу и они опять кружились вокруг костра, но уже всё ближе и ближе соприкасаясь телами, и Риг чувствовал аромат её тела
В июне светает рано, и едва небо посветлело, гости засобирались. Риг не мог пригласить Лолу в бункер, где каждый шаг прослеживался видеокамерами, но и провожать её не стал. Да и сама Лола, поцеловав Рига на прощанье, сказала.
Может как-нибудь, ещё споем.
Глава четырнадцатая
Привет, Эрг догнал Рига в вестибюле центрального офиса. Ничего не слышал? Как там Белый Гриф сегодня?
От него только что спустился Том, спроси у него.
Да уж теперь всё равно. Кстати, как у тебя прошла командировка? Говорят, тебя на премию выдвинули?
Кто это трещит не по делу?
У меня новая подружка, Эрг говорил почти на ухо Ригу, из финансового управления. Она готовила платёжные ведомости.
Раз подружка говорит, значит всё так и есть.
А за что премия? не унимался Эрг
Сверхурочно чистил плесень с наружных стен.
Ты выходил за внешний контур?!
Да. Я там провел времени больше, чем внутри
Риг, ты герой. И как ты там один Опасно? Уровень радиации, токсичность
Я в костюме работал.
Ах, да. А я за пределы контура ни ногой. Уже и забыл про наши скафандры.
Вот заплесневеет твоя коробка, как и моя, тогда вспомнишь.
Не дай бог, Риг. Не дай бог. Я тогда к тебе обращусь. Гори она премия синим пламенем, если из-за нее приходится работать снаружи. Ну, так ты идешь? Эрг направился к лифту.
Езжай первым, я еще в библиотеку зайду.
Ну, давай. Пока.
«Действительно, какая прямая спина», заметил Риг вслед спешащему к лифту Эргу. Он не хотел больше болтать с Эргом, а, пойди вместе с ним, пришлось бы его терпеть ещё несколько минут, ожидая в приемной. Лучше уж пойти пешком, пока Эрг отчитается и уйдет.
Наступали непростые времена. Отчёт Рига о командировке поставил руководство компании в замешательство. Когда пару месяцев назад пилот вертолёта доложил о зелёных зарослях на бетонных стенах секретного объекта, все решили что будет достаточно послать на объект дежурного инженера и он скребком и щёткой счистит непонятные наслоения.
Но на деле оказалось сложнее. Инженер Риг выполнил поставленную задачу, но его отчет о проделанной работе, принёс больше вопросов, чем первоначальный сигнал вертолётчика.
Новый отчёт показал, что активность растительности ускоряется каким-то непонятным процессом, происходящим в почве вокруг производственного корпуса, как будто мощный катализатор, дремавший миллионы лет, вдруг проснулся и начал ускоряясь свою деструктурирующую, разрушительную работу.