Сколько раз тебя просила: не прикасаться ко мне!
И тут взбесился Максим. Шагнул в квартиру и яростно захлопнул за собой дверь. Пошел на меня, злобно выставив вперед подбородок.
А то что? Заразишься от меня чем-нибудь?! Хочешь знать, почему я тебя ненавижу? Вот за это вот. «Ни-пликасайса-каа-мне!» Кто ты такая, мать твою? Принцесса, бля? Нужна ты мне к тебе прикасаться!..
Знаю, сказала я, довольно резво отступая назад. Я как-то заметила, не переживай!
Макс ни черта не понял, по его лицу это было ясно, но сбавил тон.
Ты на хер мне не сдалась, подруга! Не обольщайся.
Ты из-за этого меня ненавидишь? скептически уточнила я.
Нет, ты высокомерная, ядовитая сука!.. И это не комплимент. Ты всеми силами пытаешься высмеять меня и унизить. Твои шутки, блядь, проходят по ватерлинии! Ты ждешь, я буду лаять и хлопать ластами, как гребаный морской лев?
Тебя я не пыталась высмеивать и тем более унижать.
Да, ну? Макс сел и щелкнул зажигалкой, прикуривая. Вопрос: «Самое популярное по посещаемости место, после Утеса?» Ответ: «Койка Макса!» Это я придумал, или все-таки, ты?
Это был комплимент!
Я был в восторге! он стряхнул пепел.
Что унизительного в том, что тебя все девки хотят? пробормотала я, засунув руки в карманы.
Глаза, блядь, подними, когда со мной говоришь! уже почти орал Кроткий. Кто бы ни дал ему эту кличку, шутка не удалась. Он заводился на ровном месте. На меня смотри, а не в пол! Хочешь говорить со мною начистоту, так подними, мать твою, глаза! Какие, блядь, все?! Ты слепая, блядь или ты считаешь, что эти девки мне комплимент?!
Тут я замялась.
Я не смотрела ему в глаза по той же причине, что выдумывала шутки про посещаемость его койки. Потому что хотела туда попасть. До одури. Потому что боялась, что он поймет. Поймет и со свету сживет своими приколами. Боялась увидеть в его глазах: «Запрос отклонен!»
Да что ты наворачиваешь, Максим?
В глаза смотри! рявкнул Кроткий и щелкнул пальцами. Живо!
Дрогнув, я бездумно подчинилась приказу.
Наши взгляды встретились и я поплыла. Его агатово-черные глаза казались бездонными, хищные красивые ноздри дрожали. Я представила на миг, что он дрожит не от злости, а от желания. Представила его глаза близко-близко; его губы на вкус, его горячие большие ладони. Представила себе его тело, всем весом вжимающее мое в матрас.
В голове что-то щелкнуло.
Поясница выгнулась, словно сама собой, бедра напряглись. Я закусила губу, ощутив знакомый жар в районе солнечного сплетения; подавила желание глубоко втянуть в себя воздух. Замерла, как замирает на ходу подстреленная косуля, не в силах отвести от него глаза. Расплавленные внутренности горячими каплями стекали в низ живота. Мускулы напряглись и обмякли. Я всхлипнула горлом и села. Точнее, почти упала на стул.
Изменившись в лице, Кроткий шире раскрыл глаза
Волшебство кончилось.
Я выдохнула, Макс судорожно вдохнул.
Он так и сидел, не двигаясь. Словно его копьем к стене пригвоздили. Широко распахнутые глаза, приоткрытый в удивлении рот. Я перевела взгляд на его ладонь, лежавшую на столе. Сигарета в пальцах чуть дрогнула.
Столбик пепла упал на клеенку. Мое лицо вспыхнуло до самых ушей.
Уходи, хрипло каркнула я, отвернувшись.
Макс молча встал, послушный, как робот. Встал, повернулся и, тяжело ступая на пятки, вышел.
Глава 3.
«Койка Макса и прочие городские достопримечательности»
Насчет того, что его кровать как Утес над Амуром, ибо там побывали все, я не врала и не преувеличивала.
Макс был блядвом.
На этот счет ни у кого не возникало сомнений. Трудно оставаться в неведении, живя бок о бок в панельном доме. Трудно не слышать, когда в соседней квартире начинает плясать кровать. И еще сложнее, когда через тонкую, как фанера стену, доносится мужское рычание и стонущее сопрано.
Мы с девочками сидели на стульях, словно три парки и слушали, мечтательно поедая попкорн.
Макс был в ударе. Кровать буквально билась о стену. Женщина стонала и плакала. Макс рычал, словно Минотавр. Я шутила, подыхая от зависти.
Как же мне хотелось быть там, ощущать всем телом его тугое мускулистое тело. Смотреть в черные матовые глаза. Гладить пальцами шерсть на мощной груди. Но я сидела по ту сторону стенки, не нужная и шутила над девушкой, которая была сейчас с ним.