Я тихо хрюкнула, представив себе, как Дима лезет на дерево, чтобы спасти котенка. В черном пальто и отдраенных до блеска ботинках. Потом, до меня дошло:
Он, что опять заказал рекламу?
С утра позвонил. Сказал, что ты в курсе
Я глубоко вздохнула и улыбнулась. Видимо, Кан проспался и понял, что был немного несправедлив. В этом весь Дима. Сперва он голубцами в меня плюется и убегает, потом покупает полосу под рекламу и просит, чтоб я пришла.
Кстати, Ровинская, а зачем он столько твоих книг заказал?
Пытается культурно расти, вставил Чуви. До уровня своего друга Макса.
Бицуху качает, пояснил Долотов.
Все разом заржали и загалдели наперебой.
Ровинская не Толстой.
Она пишет легкую литературу.
Пришлось коробками брать
Выродок! Щ-щенок!.. не унимался Полковник. Вырастили на свою голову Он у меня служил
Сонечка говорит
Сонечка твоя дура!
Она не дура, она модель!
Бандитская подстилка!
Они друзья!
Она с ним спит! завывал Полковник. Спи-и-ит!
Тимур начинал беситься. Шеф улыбался глазами, как добрая фея.
Михалыч, ты точно не хочешь взять рубрику про секс? Ты мог бы от лица Сони Поповой писать о Кане. Кто-нибудь в курсе, Соня Попова может писать?
Люди! Люди! Слушайте! Еще газету не до конца обсудили! А у меня интервью, вмешалась милая, интеллигентная Марина Левинова.
Да что там обсуждать? Один спорт остался и анекдоты, сказал Чуви. Прямо не знаю, что смешнее
Тима, сказала я, Я передумала. Не хочу я ребенка. Давай этого гаденыша положим между оконных рам?
Тима меня не слушал, но все равно сказал «мурр».
Шеф поднял голову и посмотрел на Тимура. Потом на меня.
Я знаю, чего твоей рубрике не хватает! воскликнул он. Нужен парень для «Sекса». Как Влад Орлов Щас-щас Матрица уже есть, знаю! Знаю! «Эквилибриум». Тимон! Ты отныне Тима-Эквилибриум. Сонечка Попова дождется, пока кино выйдет и сразу же поймет, кого потеряла!..
И Кан, вставил Чуви.
Под ржание коллег мы с Тимуром тоскливо переглянулись: как тяжело быть трезвыми среди этих невыносимых людей.
Глава 2.
«Список претензий и тренировок»
Держи, сказал Макс, протягивая мне сложенный вчетверо лист бумаги.
Он все еще держался со мной натянуто, но уже не грубил. И тем не менее, почуяв, что я одна, сосед застыл на пороге.
Что это? спросила я и протянула руку, стараясь не прикоснуться к его руке, чтобы он не решил, что я его домогаюсь.
Стихи! огрызнулся Макс, его взгляд вонзился мне в переносицу, как раскаленный гвоздь. Набросал вчера в лунном свете, бля
Трезвость имела один неприятный побочный эффект: приходилось видеть вещи в истинном свете.
Почему ты так меня ненавидишь?! спросила я.
И, пожалуй, впервые в жизни, я осмелилась поднять на него глаза.
Красивый, сволочь. Жесткий, холеный как камень, до блеска зацелованный волнами. Мне тоже хотелось побыть волной Я спешно отвела взгляд.
А за что мне тебя любить? изумился Макс.
Да так искренне, что я не сразу нашлась с ответом. Промямлила, бросая на него короткие взгляды.
Я не прошу любить меня Я спрашиваю, что я сделала, что ты меня ненавидишь?
Припертый к стенке, Макс скрестил руки на животе и слегка качнулся накренившись вперед. Постояв немного, он выпрямился и грозно сузил глаза.
Хорошо! Назови мне хотя бы одного парня, который не ненавидит тебя.
Я вспомнила о Скотте. Почесала затылок.
Ты не знаешь его
Макс сардонически улыбнулся.
А он тебя знает?
Я оскорбилась до слез.
Еще один побочный эффект трезвости. Не так легко принимать открытое хамство за юмор. Когда ты трезвая, то ясно видишь: тебе хамят. И это больно, мать его. Это больно и, не скрою, обидно!
Я крепилась, как могла, но все равно всхлипнула, уткнувшись носом в запястье. Макс, угрюмо отвел глаза и поспешил сменил тему.
Это план тренировок, пробормотал он, беря меня за руку и вкладывая в нее листок. Если не халявить, можно еще килограмма три до февраля скинуть
Его рука была сухой и горячей. Я выдернула свою, прежде, чем она предательски задрожала. Рявкнула, обозлившись на свою глупость:
Сколько раз тебя просила: не прикасаться ко мне!
И тут взбесился Максим. Шагнул в квартиру и яростно захлопнул за собой дверь. Пошел на меня, злобно выставив вперед подбородок.