И ещё об изучении века, но уже сугубо как предмете воображаемого. Так, века пытаются мыслить как возможные миры прошлого в «чистом виде», полагая, что такое останется и может послужить описанию необходимого. Того, что было в данном веке скрытно потаённого, потому, что так было помыслено. Такая воссоздаваемая археология мысли могла бы способствовать расширению возможностей для новых суждений. И это, скорее, так, ибо мысль, лишённая опор, будет всё же лучше, чем когда она, вообще, отсутствует и нет движения.
Вот те ключевые моменты в изучении веков, на которые мы сочли возможным указать, и они как задаваемые ориентиры, будут нам полезными в достижительных целях.
Теперь на опережение о Веке агрессии, который мы станем представлять не на основе вещей, застывших во времени, и свидетельствующих о том, что «было», а различать и разуметь как мир смысловых соотношений, мир определённого времени, мир данностей и метаморфоз. Мир, в котором происходит смена и формирование нового «Смыслового образа» и «Смыслового горизонта», когда чувства и мысли сами уподобляются «артефактам» как предметы изучения в своих связях и определённости. Это и есть становление Века агрессии.
Смысловой образ создаётся языком. «Только этот Язык, пишет Хайдеггер, не просто язык, который мы себе представляем Мы видим в звуковом и письменном образе тело слова, в мелодии и ритме душу, в семантике дух языка». (Мартин Хайдеггер. Время и бытие. М., 1993. С. 203.). А в образе Века агрессии мы отмечаем, с одной стороны, тело зла, которое несёт разрушения и переживания агрессивными действиями, а с другой чувства и предчувствия, вызванные тревожными ожиданиями уже глобальной агрессии.
О действенности и реальности смыслового образа во времени говорит смысловой горизонт, значимость которого в Век агрессии возрастает, что было обусловлено изменениями личности, в условиях кризиса доверия, переменами смыслов жизни в людских отношениях, когда на поверхности бытования всеобщим становится безразличие и равнодушие. Наряду с этим происходят перемены и межгосударственных отношениях, изменяется природа самой агрессия и реальной становится ядерная агрессия, что приводит к возрастанию беспокойства людей по поводу их существования в целом.
В результате таких перемен создаются смысловые ситуации, возникают беспокойные состояния, которые ведут к усилению значимости чувств и чувствований как переживаний и сопряжений в отношении агрессии. Однако, говоря словами Сьюзен Лангер «сила, управляющая этим веком, всё ещё остаётся силой ума, импульсом, направленным к символическому формулированию, выражению и пониманию опыта». (Сьюзен Лангер, Философия в новом мире. М., 2000. С. 261.).
Дальнейшее рассмотрение становления и содержания Века агрессии потребует от нас обобщения интеллектуального опыта в пределах нового горизонта и привлечения концептов, выражающих их смыслы. Так, исходя из общего настроя в изучении веков и нашего видения проблемы (как особенного) определяются рабочие понятия и смысловые эпизоды Века агрессии. При этом переход от одного эпизода к другому, рассматривается как возрастание значимости отношений «человек и мир агрессии», ставших основанием Века агрессии и условием формирования нового смыслового горизонта.
Смысловой горизонт Века агрессии это умственное видение просвета, зазора между традиционным (то, что было и есть) и новым (то, что вело и ведёт к становлению Века агрессии). Он вбирает реальности между повседневным и изменёнными состояниями и предстаёт в единстве расширяющегося опыта тоски и унылости, тревоги и страха, а значит чувствований и мыслей, выраженных в сумеречных тонах, которые навеяны усиливающейся агрессией. Такой горизонт не может играть цветами радуги, его цвета багряный и чёрный. И это характерно времени, когда агрессия нависает над людьми, и по существу неволит их поведение.
Здесь бытийствует идеяжизни, которая выражается по разному в чувствах, помыслах и действиях. В своей действительности такое образование различимо при довлеющей роли одного из названных элементов, или как некое, хаотично сплошное движение, что выносится на видимою поверхность поведения. Но это может быть и некий актуальный синтез, определяющий цели и ядро поведении, и тогда их направленность и устойчивость во времени станут характеристикой образа жизни. Именно такой образ жизни и становится упреждающим в Век агрессии.