Он поднимает на меня глаза и произносит:
Ну все. Дальше справишься сама
КАЖДЫЙ ОХОТНИК ЖЕЛАЕТ ЗНАТЬ
Девушка, у вас что-то разорвалось. Паша смачно улыбался в телефонную трубку, зная, что услышит сейчас отборный мат. Мы еле сдерживались, чтобы не захохотать в полный голос. Он положил трубку и рухнул на руки, сложенные по-пионерски на столе. Нас прорвало и офис взорвался дружным и звонким смехом.
Паша, нельзя так мучать клиентов, я все никак не могла остановиться и продолжала смеяться.
Он поднял голову, озорно улыбнулся, и ответил:
Ну я же деликатно выразился, мол, обрыв связи. Я же не буду спрашивать её: «Ты, корова, ты зачем трубки бросаешь, когда тебе делают уникальное коммерческое предложение». Офис накрыла новая волна хохота.
Как тебя не напрягает это делать с утра до вечера? Одно и тоже, одно и тоже. Иван встал кресла, чтобы немного размяться.
Напрягает это когда на тебя алкаш с топором летит на космической скорости. Или пуля чудом мимо уха проскальзывает. А это так, баловство.
Паша знал, о чем говорил, сменив внутренние войска на офисную работу. Флегматичный темперамент, отменное чувство юмора и знание что с чем нужно сравнить, чтобы жизнь в эту секунду показалась подарком судьбы, делали из него уникального менеджера. Он делал из работы игру, и явно получал от нее удовольствие.
На второй месяц работы один из самых трудных клиентов сказал: «Я не знаю, почему мой стол завален вашими коммерческими предложениями, но текущий поставщик не берет трубку, поэтому отдуваться придется вам». Так Паша принял свой первый милионный заказ.
Несколько раз в день офис становился уютной сценой, когда Паша начинал сбрасывать стресс и развлекать себя и всех вокруг.
Я не -на -ви-жу. Вас! Всех! Он говорил, громко чеканя слова, глядя на телефон. Дорогие клиенты! Вы меня слышите? Я вас ненавиииижу. Лицо его при этом кривилось в самых невероятных гримассах. Он был похож на актера, который разминается перед выходом на сцену.
В обеденный перерыв он вставал, подходил к кому- нибудь из нас, и вовлекал нас в свое действо.
Ваня, заставь меня работать, произносил он томным голосом на низких обертонах, наклонившись к Ивану. Ну пожаааалуйста. Заставь меня работать
Сегодня Паша вошел хмурый. Посмотрел в окно и разразился очередной эпической цитатой:
Когда я вижу это серое небо, это низкое небо, которое налезает мне на голову, мне хочется стереть эту идиотскую текстуру к чертовой матери. И пусть небо будет оранжевое. Как магма. И по ней будут бежать все эти серые людишки. Прямо в жерло небесного вулкана. Ха- ха ха, он картинно изобразил злодейский смех и плюхнулся в кресло. Бутылки колы, которой он травил нас почти каждое утро, сегодня при нем не было. Паша картинно достал три банки энергетика, поставил их в ряд на стол, скрестил руки на груди и уставился на них, нахмурив брови.
Пааш, у тебя все нормально? Я крутанулась на кресле в его сторону.
Даааа, Паша медлено кивнул, растягивая слова по слогам. Просто я не сплю уже вторые сутки. Ну почти не сплю. И надо как-то продержаться до вечера.
Я понимающе кивнула. Две недели назад Пашина жена родила девочку, которую он гулил всю ночь напролет, не доверяя этот процесс матери, а скорее, просто позволяя ей хоть немного выспаться.
Три банки энергетика я уже выпил. Но есть еще три. Он медленно крутился на кресле из стороны в сторону. Но самое интересное не это. Самое интересное, что после третьей банки вы стали светиться.
Кто? И что значит светиться? Лена оторвалась от работы и подняла голову на Павла.
Вы все. Без исключения. Вокруг каждого человека нечто вроде ореола, как вокруг лампочки или вокруг солнца. Паша щурился, глядя на нас, и мы видели, что борьба со сном дается ему не легко.
Ну и какого же мы цвета? ехидно выдавила из себя Лена. Она вообще с трудом переносила Пашины экстравагантные выходки. На его фоне ей просто нечем было блеснуть.
Ты оранжевая. Паша прикрыл глаза и сделал пару глубоких вдохов.
Ой, как интересно, -встрепенулся Иван. Это как у индусов. У них есть чакры и каждая чакра имеет свой цвет.
Ваня, тебе придется теперь срочно вспомнить, какая из них имеет оранжевый я наклонилась в сторону Паши, чтобы убедиться, что он не заснул прямо в кресле.