Стало легче? спрашиваю у остановившегося.
Мы были не на равных: я пребывала с мыслью, что Гелиоса больше нет, несколько дней, он же несколько секунд. А потому я и только смела препарировать его нутро. Ко мне осознание уже пришло, к нему же наведается позже.
Кто посмел? режет Хозяин Монастыря. Кто это сделал?
Щенок, что однажды привёз меня к тебе. Хвалившийся знатным папочкой и называющий себя «правой лапой Босса».
Лука?! И где он?
Мужчина рычит, подготавливая упомянутому мщение и казнь.
Не с нами.
Острый взгляд велит продолжать.
Думаю, ты простишь эту потерю и себе, и мне.
Берёт за плечи и злостно сжимает.
Ты убила его, Луна?
А что ещё оставалось? Застрелила. Пока он полз под платье жены на глазах у раненного мужа.
Несколько дней пути позволили перегнать эту мысль множество раз; я так часто проигрывала её, что в итоге свыклась. Осталось лишь гнусное послевкусие. Тысяча несказанных слов и столько же не совершённых поцелуев саднили по горлу и губам.
Надеюсь, ты пересмотришь прислуживающих тебе?
Как ты можешь об этом думать? причитает мужчина. Как ты можешь об этом говорить?
И Гумбельт письма твои не сжёг. Ни одно из. И все их я прочитала. Как и прочитала ответы. Я всё знаю, Ян. Зачем ты так? Зачем ты убил его?
И вдруг что я вижу? он плачет. Сползает на пол, словно бы растекается по нему, а глаза наливаются и пускают излишки влаги.
Не может быть, выдыхает Ян и прибивает себя кулаком по лбу. Нет-нет-нет-нет-нетНе может быть. Гелиос
Я хочу верить, что раскаяние его истинно, но намеренно отказываюсь это делать, дабы окропить виноватого желчью произошедшего. И призвать к ответу за мужа.
Змея! вдруг восклицает Ян и показывает на меня. Он весь то неожиданно в слезах. Не думалось мне, будто Боги плачут. Ты змея! Ты, Луна, привела к тому! Ты! Погубила
И он объясняется на старом наречии, что я забралась в сад и подразнила, а затем надкусила яблоко и выплюнула его.
А ты поддался слабости и натравил борзых на дом Солнца, плююсь в ответ.
Я был слеп!
И есть сейчас! И будешь, и таковым уйдёшь из мира. Это я тебе обещаю. Это я тебе пророчу.
Меня ты тоже гонишь из него? Чего ты добиваешься, Луна? выкрикивает Ян и смахивает с лица только что мной виданное, резво поднимается и наступает.
Мы становимся по разные стороны его рабочего стола. Только я со стороны кресла и управляющего, а он послушно высказывающегося.
Чего добивался ты, Ян? И чего добился?
Я лишь хотела, чтобы мантра «я счастливая» была истиной, а не жалким призывом. Я была счастливой. Почему не понимала этого в моменте? Почему не осознавала, а принимала должным?
Сначала ты забрал меня у моей семьи, объясняюсь я, затем у моего супруга. Ты отнял у меня сестёр, самого себя и следом мужа. Чего Ты добивался?
Я выпаливаю то резко и грубо и в ту же секунду кабинетные двери распахиваются. Очередная сладкоголосая девочка рассыпается в извинениях и просьбах: она не хотела мешать разговорам господ, однако неупомянутой послушнице требовался взор Отца. Что это всё, черт возьми, значило? Ян ругается и проклинает всех послушниц до единой, сгребает со стола бумаги и стаканы и швыряет их на пол. Настойчивая девочка молит прислушаться и взглянуть. В её ноги прилетает бутыль: вино окропляет телесные чулки.
За время моего пребывания в Монастыре Хозяина никогда не вызывали обыкновенные послушницы. До чего опустился этот человек? К чему пришёл?
Он рвётся за сладкоголосой, а я по привычке «следовать за Гелиосом» устремляюсь хвостом. Моё присутствие подле отцовских плеч удивляет присутствующих в комнате дев. А нас удивляет поведение одной из них.
Сибирия.
Сидит у стены, свернувшись в ком, и, глядя на решётку окна, руками показывает молитвы. Ян велит остановиться женщина даже не смотрит. Тогда Ян злобно скалится и размыкает соединённые ладони, на что Сибирия складывает их обратно. Ни на кого из присутствующих внимание своё она не обращает. Я зову женщину по имени оказывается глуха. Как и к Хозяину Монастыря, так и к окружающим её девочкам. Ян припадает на колени и в кулаке сжимает челюсти обезумевшей. Он поворачивает её на себя, но пустые глаза проходят сквозь. Я наблюдаю, как треснутые губы нашёптывают о чём-то. Сибирии с нами что очевидно больше нет.
В лазарет её, хмыкает Ян и быстро смотрит на меня. А тебя к священнику.