После Крыма Толик Верба, опять с двумя рюкзаками, проведет Люду до двора и ухмыльнется:
Надо же, да я в квартале отсюда, на Степовой живу, а тебя ни разу не видел.
Он тряхнул выгоревшим до рыжины пижонским чубом и улыбнулся. А Людка похолодела: быть этого не может Неужели это тот придурок в фиолетовом галстуке? Нет. Не может быть! Она отогнала эту мысль и в субботу по приглашению Тоси поехала в яхт-клуб. Конечно, с полной сумкой пирожков. Про путь к сердцу любого мужчины Женя и Нила втолковывали ей с детства.
Увидев яхты, паруса, загорелого дочерна Тосю, который своими огромными крестьянскими покоцанными ручищами что-то с упоением шкурил, Люда окончательно поняла, что это Он. Ее одержимый морем Грей.
Грей проглотил пирожки не разжевывая и лучезарно улыбнулся:
Хочешь яхты со мной перегнать? Мы тут две получили. Это рядом. Надо в наш яхт-клуб. Я все покажу. Вместе пойдем.
А как называются?
Пока безымянные.
Тося был великим стратегом: он еще в Крыму увидел Людкины глаза в музее Грина.
Подойдя с документами к ней, спросил:
Ну что, на какой яхте в Одессу пойдем? И протянул ей бумаги. Под шумок Верба вписал в ведомости новые названия яхт.
Выбирай: «Ассоль» или «Грей»?
Это была не мещанская стрела Купидона, а победа чистым нокаутом. Поэтому, когда он явится на свидание не в форме, а своем лучшем и единственном костюме том самом, коричневом, с малахитово-фиолетовым галстуком, влюбленная Людочка только нежно спросит:
А ты где это купил?
Нравится? обрадовался Толик. Я сам пошил!
В смысле сам пошил? опешила Люда. Она не видела мужчин, которые в двадцать три умеют шить себе костюмы.
Ну так у соседа моль сожрала, а я по швам распустил, обвел и сшил. Делов-то! Вон у нас машинка швейная есть в яхт-клубе, так я сначала руками, а потом на ней застрочил.
А галстук у кого купил?
Да где ж такой модный купишь? Сам пошил!
Люда простила родной душе и цвет, и фасон.
Я надеюсь, вязать ты не умеешь? спросила она.
Нет, не пробовал, признался Толя, боюсь, руки не стоят.
Вот и отлично. А то уже не знаю, чем тем тебя удивить.
А ты правда умеешь? обрадовался Тося. А можешь, как у Хэма?
Знаменитая черно-белая фотография Эрнеста Хэмингуэя была практически в каждом интеллигентном доме. И у Тоси, зачитавшего его книги, это фото тоже украшало каморку-подсобку в яхт-клубе. Хэм был как титан, потрепанный жизнью, прошедший две войны, но несломленный. С бородой, морщинами и в толстом вязаном свитере с глухим высоким воротом, как у советских геологов. Правда, одесские поклонники Нобелевского лауреата гуманиста с коммунистическими взглядами не догадывались, что этот грубый свитер его четвертая жена Мэри Уэлш не связала, а купила в модном доме Кристиана Диора.
Люда свяжет свитер «как у Хэма». И не один. И станет пропадать вместе со своей любовью в яхт-клубе не только по выходным, но и по вечерам. Она будет готовить еду на всю команду и отмывать после обеда в штольне, откуда вытекал ручеек технической воды, жирные алюминиевые миски, помогать шкурить, красить, чистить, плести отбойники, складывать паруса. Ее миссия теперь «прикрывать тылы» и «подавать патроны».
Парочка неистово целовалась в пустом трамвае. Вдруг Толик оторвался от Люды.
Ну все! Пока! Мне надо здесь. До завтра! и выскочил, не доехав до Моисеенко-Мельницкой всего остановку.
Люда оцепенела и по-беззубовски приподняла правую бровь: это что еще такое? Понятно, что на хуторе (а хутор как и в начале века, это пара кварталов вокруг их дома) ее все знают и не тронут, но последний трамвай Двенадцатый час ночи, а он просто выскочил и сбежал?! Адиёт на всю голову. Как же, поеду я завтра! «Мне раньше выходить!..» Через несколько минут она, уже готовая расплакаться от негодования, поднялась на выход, по привычке шепотом огрызаясь на вагоновожатую, бубнящую: «Площадь Январского восстания». Алексеевская площадь! Вместо церкви тут были деревья и аллейки, чуть в стороне рынок, который местные продолжали называть Алексеевским базарчиком.
Двери трамвая разъехались за ними оказался Толик с букетом роз.
А-аа?
Не бери поколешься! Понюхала, и пошли возле дома отдам.
Людка, улыбаясь, смотрела на цветы, а потом повернула руку Толика:
О боже, ты что сделал?
Та не больно. Главное сразу схватить и руку вниз, хмыкнул ее рыжий.