Насколько я понял, она не падает духом. Она заявила, что случившееся ужасно, ей, естественно, очень жаль его, но она и Вентворт уже давно живут раздельно, она не собирается притворяться, что они продолжали оставаться друзьями, у них были очень серьезные разногласия по вопросам собственности, но, несомненно, его смерть — шок для нее. Мой приятель из газеты передал мне несколько фотографий. Среди них есть и Хуанита Вентворт. Она выходит из машины перед зданием суда.
— Почему именно такая фотография? — поинтересовался Мейсон.
— Понимаешь, Перри, репортерам обычно дают указания фотографировать дамочек определенным образом — чтобы они показывали ножку, — объяснил Дрейк. — Это не очень‑то подходящая поза для вдовы. Плохой вкус. Так что ее засняли, когда ножка показывается естественно — когда вдова выходит из машины.
— Понятно. А что она еще сказала? У окружного прокурора ее спрашивали о деталях или только об основных моментах?
— Я не знаю сути разговора, Перри.
Из приемной открылась дверь и в кабинет вошла Делла Стрит. Дрейк замолчал и оценивающим взглядом осмотрел секретаршу Мейсона.
— В приемной ждет Мэй Фарр, — объявила Делла.
Мейсон кивнул детективу в сторону двери, ведущей в общий коридор.
— Сматывайся, Пол. Я хочу очень подробно обсудить с ней кое‑какие вопросы. Все, что она говорит адвокату — конфиденциальная информация, если только ее не слышит третье лицо, например, ты. В таком случае сообщение уже не является конфиденциальным, и мы все можем оказаться в неприятном положении. Продолжай работу по этому делу и постарайся раскопать все, что можно.
— Постараюсь. А ты, Перри, поторопись с Мэй Фарр.
— Что ты хочешь этим сказать? — не понял адвокат.
— Ее выпустили, но предчувствие мне подсказывает, что ненадолго.
— Почему, Пол?
— По тому, как складываются обстоятельства. Я пошел, Перри.
— Пока, — сказал Мейсон и кивнул Делле.
Секретарша отправилась в приемную и практически сразу же вернулась с Мэй Фарр. Посетительница вошла в кабинет адвоката с высоко поднятой головой и вызывающей улыбкой на губах.
— Привет, — поздоровалась она. — Мы разговариваем или нет?
— Почему нет? — не понял адвокат. — Садитесь. Закуривайте.
— Я вам нужна? — спросила Делла Стрит.
Мейсон покачал головой.
— И, Делла, проследи, пожалуйста, чтобы нас не беспокоили.
— Я закрываю контору, — объявила секретарша и закрыла дверь в приемную.
— Так почему бы нам не поговорить? — обратился Мейсон к Мэй Фарр.
— Боюсь, что я поставила вас в неприятное положение.
— Ничего страшного. Я привык попадать во всякие истории. Что вы сказали полиции?
— Ничего.
— Совсем ничего?
— Совсем ничего.
— Они зачитали вам заявление Андерса?
— Вначале они сами пытались мне пересказать, что он сообщил — с собственными домыслами, но потом дали прочитать то, что он подписал. Это довольно сильно отличалось от того, что они говорили.
— А вы им совсем ничего не сказали?
— Нет. Я объяснила, что с трудом зарабатываю себе на жизнь и должна думать о своей репутации, поэтому не собираюсь делать каких‑либо заявлений.
— Что они ответили?
— Что я завязну еще глубже, если стану придерживаться подобной позиции. Я ответила, что это меня устраивает. Они вручили мне повестку. Я должна предстать перед Большим Жюри. Они утверждают, что тогда мне все равно придется говорить.