Очень одинокие это очень свободные и гармоничные люди. Особенно когда эти люди женщины, и особенно, когда эти женщины обожают книги. У Линды была своя философия. И мужчины редко могли философствовать лучше, чем она, а потому были ей неинтересны.
Ваш «Космополитен», раздался голос рядом с Линдой, и она увидела рядом мужчину лет тридцати тридцати пяти. Это был не официант.
Я в ужасном настроении сегодня, возможно, надвигается ПМС, я не знаю, я пришла сюда не знакомиться, платья с глубоким декольте я ношу даже дома и даже в полной темноте, шпильки пришлось надеть под платье, потому что я люблю красивые туфли. И еще я люблю сидеть за барной стойкой одна, и это совершенно ничего не значит, выпалила Линда и сделала маленький глоток.
Коктейль был великолепен.
Странное впечатление производят на мужчин очень одинокие женщины, которые не скрывают и не бояться своего одиночества. Мужчина завис на несколько секунд, и было ощущение, что он услышал, что планета завертелась в обратном направлении и всем землянам нужно срочно перебираться на Марс. Линда успела ответить на сообщение в ватсап прежде, чем услышала:
Ну что ж, тогда я почитаю Пастернака, пока вы будете наслаждаться коктейлем и своим ужасным настроением, ответил мужчина и сел на соседний с Линдой стул. Кстати, как вам Пастернак?
«Мело, мело по всей земле во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела» в этом есть что-то близкое моему сердцу, в отличие от «Доктора Живаго», которого вы держите в руках, ответила Линда, пытаясь вспомнить, о чем было это произведение. Но так и не смогла.
Борис, представился мужчина.
Я помню, как зовут автора «Доктора», окончательно отрезала Линда, надеясь, что мужчина наконец поймет, что она не настроена ни на какое общение, даже на тему поэзии и свечей.
«Космополитен» сегодня превосходил все ожидания. Он был лучше любимого игристого, ароматнее утреннего ромашкового чая, терпче горячего имбирного напитка, а эта оливка ее даже не с чем было сравнить. Линда пыталась больше ни о чем не думать, играла музыка, но сегодня ей не хотелось танцевать. Ей было идеально комфортно в красивом платье на высоком барном стуле.
Она разглядывала коктейли, расставленные на стойке и ожидающие своих заказчиков, яркие бутылки с алкоголем, блестящие рюмки и фужеры, людей, толпящихся вокруг стойки и столиков, ловила взгляды, отсекала взгляды, улыбалась, глядя на двигающуюся в такт музыке толпу, официантов, охранников
О чем писал Пастернак? Линда закрыла глаза и даже вздрогнула, пытаясь припомнить хоть что-то из школьной программы.
В памяти всплывали отрывки из «Войны и мир», о чем-то разглагольствовал нигилист Базаров из Тургеневского романа «Отцы и дети», по-прежнему тревожило душу письмо Татьяны Лариной к Онегину, и Аннушка уже совершенно точно купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже уже его разлила. Многих героев Линда пролистнула в своей памяти, но никакого доктора Живаго припомнить не могла.
Черт! сказала она, обращаясь к сидевшему рядом мужчине. Кажется, ваш Пастернак собирается испортить мне потрясающий вечер!
Пастернак вряд ли, он давно мертв, а вот я все еще могу вам подпортить пару-тройку часов этого вечера, ответил мужчина.
Кажется, Борис. Мужчина Борис, Пастернак Борис, в голове у Линды окончательно перемешались все отцы, дети и Наташа Ростова.
Вы реально читаете за барной стойкой? спросила Линда. Реально Пастернака?
Сегодня да, это реально Пастернак. В прошлую субботу это был Герман Гессе с его эксцентричной «Игрой в бисер», а начало мая я проводил с Александром Беляевым и его «Человеком-амфибией».
Никогда не любила двух последних.
Борис громко засмеялся.
Двух последних повторил он, смеясь. Я не любил ни двух последних, ни двух самых первых, ни сотни тех, что были где-то в середине. Я ненавидел читать со школы. Учительница по литературе говорила, что я самый безнадежный из всех, кого она встречала.
И что же случилось? Озарение, вдохновение после прочтения, или вы до сих пор отвечаете урок ненавистной Марь Ванне?
Борис закрыл книгу, заложив место чтения красивой закладкой с изображением девушки с корзинкой полной книг.
Вдохновение пришло, постояло и ушло, как говорится, сказал Борис, а Алевтине Эдмундовне я теперь очень благодарен. За уроки, которые я искренне не понимал, но всегда хотел понять. Понадобилось несколько лет, чтобы убедиться, что где, если не в книгах, можно найти ответ на любой вопрос.