Анатолий Викторович, вы меня раскусили. Я произношу официальную версию каждый раз, когда мне задают стандартный вопрос. Вы не нашли ничего интересного для диалога, а я не стал стараться.
Видимо, мы квиты, улыбнулся Анатолий и вновь пожал плечами: Мы вам надоели?
Вы уверены, что хотите говорить обо мне? к сожалению, сдержаться не получилось, и фраза прозвучала слишком резко, на что и отреагировал заключенный.
Психологи всегда отвечают вопросами?
Нет, но почему не попробовать? мне изначально не нравилась эта игра, но заключенный шел на контакт, а это было редкостью для первой встречи.
Ваши вопросы будут стандартными? улыбка не уходила с лица Анатолия. Невольно и я слегка растянул уголки губ.
Нет, я готовился непосредственно к беседе с вами, Анатолий Викторович. Начнем сейчас или же пройдемся по стандартному опроснику?
Надеюсь, речь не про опросник Кеттела.
Услышать от заключенного про стандартный психологический опросник по шестнадцати показателям было достаточно неожиданно, но с толку не сбивало. Биография Анатолия подсказывала, что главным его наказанием сейчас являлось отлучение от книг и интернета.
Не так мелко я вас оценил, Анатолий Викторович.
Лесть или издевка? вот и получилось заинтересовать мужчину. В тот момент и я понял, что это будет некое подобие игры, где роли обозначены не так четко, как хочется изначально.
Констатация факта. Вы не убили свою семью, как сделали двести два заключенных "Белой Ночи". Вы не одержимы голосами, как двадцать семь заключенных нашей тюрьмы. Вы не ищете встреч с журналистами, как сто тридцать восемь жителей камер. Вы хладнокровный убийца, не потерявший рассудок и собственное я. Так какой смысл применять стандартные методики? Узнать, насколько вы экспрессивны и откровенны сами с собой? Вы никогда отсюда не выйдите, никогда не вернетесь к дочери, никогда не обнимите жену, никогда не пожмете мне руку. Все, что я узнаю, останется в стенах этой тюрьмы.
Анатолий чуть наклонил голову вбок и осмотрел меня с ног до головы второй раз, но уже с интересом, будто первый раз увидел. На его лице расплывалась довольная улыбка. Скопировав его положение головы, я записал в свой ежедневник слово "улыбка" и спросил:
Вы улыбались своим жертвам?
Не всем, Антон Денисович, Анатолий выпрямился: Мне перестать улыбаться?
Зачем?
Улыбка может выражать радость или иронию, приветствие или насмешку, Анатолий уже ухмылялся, при каждом вдохе между словами переступая с ноги на ногу: Простейший мозговой процесс, нервный импульс, который напрягает зону ответственности эмоций в мозгу. Тонус мышц слабеет на время и появляется это довольное искривление лица. Мимика в этом плане практически идентичная у всех народов нашей планеты. И вы сразу увидели, что за моей улыбкой нет искренности лишь вежливость.
Улыбайтесь.
Это разрешение? он откровенно издевался. Он хотел перетянуть одеяло на себя, хотел быть на моем месте.
Это ответ на ваш вопрос, Анатолий Викторович. Кому из жертв вы улыбались?
Анатолий присел на край койки и прислонился плечом к стеклу, продолжая держать голову наклоненной. Он не смотрел мне в глаза, хотя неподготовленному человеку могло показаться именно так. Старый прием, известный любому дипломату если уставиться человеку в переносицу, создается иллюзия, что собеседник смотрит одновременно в оба твоих глаза.
Мало кому. У меня не было случайных убийств.
Вы так много сказали про улыбку, а про жертвы говорить уже скучно?
Антон Денисович, вы же умный мужчина, да и подготовились к разговору. Думаю, уже классифицировали разделение жертв. Как мне кажется, в первую очередь вы начали с половой принадлежности. Я прав?
Это логично, подтвердил я, однако заключенному нужен был прямой ответ, необходимо было, чтобы я уступил.
Я прав? настаивал на ответе Анатолий, но лишних движений не совершал, все так же сидел на краю. Могло даже показаться, что он засыпает с открытыми глазами.
Да. Затем возраст. Следом территориальная принадлежность. Дальше степень родства между собой и вами. И общего нашлось подозрительно мало. Но вопрос-то не об этом.
Перед убийством они не видели улыбку. Это было бы кощунством и издевательством, а я делал все быстро, чтобы они ощущали как можно меньше боли. Что-то еще?
В голосе Анатолия появились нотки скуки и недовольства. Ему чертовски хотелось говорить о чем-нибудь, что интересовало его самого, но тут начался расспрос в очередной раз про причину заключения. Терять такого собеседника не хотелось, поэтому я примирительно кивнул головой: