Казалось, что может предложить заключенный охране или психологу, находясь в одиночной камере? Да что угодно фантазия пускалась в пляс. Педофил из Саратова, Алексей Михайлюк, предлагал за встречу с журналистами упомянуть меня, как первоклассного специалиста. Московский хирург-убийца Юрий Бойков уговаривал надзирателя дать съездить в город, а взамен переписал бы двухкомнатную квартиру на него. Торговались все, да смысла в этом было мало сомнительная слава не прельщала, а все имущество арестантов изымалось в пользу государства. Да и каждый помнил о пособничестве, что лучше всего ограждало даже от мыслей о том, чтобы слушать предложения заключенных, а не пропускать их слова мимо ушей. Каждая сторона это понимала и неизбежно приходила хандра. Депрессивное подавленное состояние могло длиться неделями, а то и месяцами, после чего наступало самое страшное. Принятие неизбежности настоящего и будущего. Человек ломался и получал либо смирение с положением дел, либо озлобленность на всё и всех.
Я посещал этих сломленных людей, выводил их на эмоции, составлял прогнозы потенциальных проблем и еженедельно сдавал отчет Геннадию Илларионовичу. Думаю, что отчеты не читались в принципе, но меня это не сильно заботило какой смысл волноваться за результат работы, если он не влиял на возвращение всех этих людей в социум?
Глава 2. Фадеев
Оливер и Анатолий попали в тюрьму с разницей в один год. Оливер Калинин был осужден по нескольким статьям, которые в совокупности не давали пожизненного заключения, однако суд решил избавить граждан от душевнобольного. Он имел классическое диссоциативное расстройство личности и иногда вместо молодого парня приходилось общаться с девушкой по имени Алиса. Раздвоение проходило не спонтанно, а когда девушке нужно было что-то сказать, что бывало достаточно часто. Оливера взяли за двойное убийство и в зале суда "включилась" Алиса. Что случилось дальше, газеты не писали, потому что дело стало проходить за закрытыми дверями. С точки зрения интереса Оливер идеальный экземпляр не буйный, охотно контактирует, изъясняется доступным языком, все понимает. Вот с Алисой уже начинаются проблемы, поскольку она замкнута в мужском теле, которое заставляет ее комплексовать и зачастую срываться на эмоции. Вопреки древним заблуждением раздвоение личности не лечится, поэтому приходится общаться с обеими ипостасями Оливера.
С Анатолием все сложности начались с первых же секунд нашего знакомства.
Я хочу, чтобы меня казнили, заявил Анатолий, как только я оказался в его поле зрения. Не удивившись, я задал самый логичный на тот момент вопрос:
Как именно? Анатолий едва заметно улыбнулся, но не растерялся:
Какие у меня есть варианты?
Боюсь, что никаких, пришлось ответить, чуть разведя руками.
В данном контексте слово "боюсь" неуместно, так ведь? ехидно ухмыльнулся заключенный.
Наверное, согласился я, впервые задумавшись о подобном: Меня зовут Антон Денисович и я тюремный психолог.
А какой смысл?
Простите? вопрос выбил из колеи, хотя ждал его уже не первый год.
Прощаю, мягко улыбнулся Анатолий: Зачем нужен психолог пожизненно заключенным?
Профилактика общего морального фона среди
Двести семьдесят два, закрыв глаза, четко произнес Анатолий и улыбнулся еще шире.
Что? как он умудрился перехватить инициативу в очередной раз, вначале не понял. Однако ответ расставил все по местам.
Антон Денисович, вы это произнесли до меня минимум двести семьдесят два раза. Хорошо заученный сухой текст. Видимо, давно уже потеряли интерес к работе, раз творческий подход утерян.
Анатолий открыл глаза, осмотрел меня с ног до головы, пожал плечами и развел руки в стороны. Он не производил впечатление угрозы, но я изучал его дело перед сеансом. На его счету было пятьдесят два подтвержденных и тридцать шесть недоказанных убийств за двадцатилетний период суммарно по одному раз в три месяца в среднем. Бывший полицейский, бывший военный, бывший муж, бывший отец, бывшая заочная звезда газет. В руки правосудия Анатолий Викторович сдался сам, не делая из этого шоу, не пытаясь что-то приукрасить или наоборот скрыть. Несмотря на это, журналисты быстро прознали про серийного убийцу и запустили полномасштабную кампанию по увековечиванию его имени. Интервью Анатолий не давал ни одному изданию, однако выдуманные диалоги появлялись то тут, то там.