Я сейчас встаю на ноги и с криком «А-а!» сваливаюсь с пролета на спины Следователя и его друга.
Легче ничуть не стало. Вероятно, это предположение было не лишено здравого смысла.
Хорошо, а вот так…
Я и Мухина занимаемся любовью…— и для достоверности я представил, как именно я мог бы заняться с Мухиной сексом.Наручники, хлыст, гестаповская фуражка… Она — пленная французская радистка из «маков», я провожу первый допрос…
Кашель чуть отступил. Но ненадолго. Видимо, и такой поворот событий не был лишен здравого смысла.
А вот Лебедев занимается сексом с Рогулиным.
Черт! Куда делся этот кашель?!
Но едва я подумал о том, что он пропал, как тот снова придавил горло.
Уже понятно, что это першение в глотке — нервное. Мне не хочется кашлять, но заставляет ситуация. Чем тише и незаметнее я стараюсь быть, тем ярче приступ.
Замок щелкнул, и я услышал вздох облегчения. Если не знать, что происходит с той стороны лифта, то можно предположить, что Следователь навалил в штаны.
Через секунду все звуки затихли и замок чавкнул.
На одних носках ступая по лестнице, я сбежал вниз и когда достиг четвертого этажа, выдернул из кармана трубку.
Быстро назвав адрес, я попросил поставить квартиру на охрану.
Не знаю, как ситуация с исполнением служебного долга в других районах Москвы, но на нашу улицу патрули приезжают даже с опережением графика.
В моей голове, к сожалению, отсутствовало здравое начало. Еще недавно я был осмотрителен и, даже выходя из квартиры Щура, понимал, что у подъезда дежурит машина с водителем.
Сейчас мне это пришло на ум, когда я распахнул дверь.
У подъезда стояла машина с водителем.
Я замер на крыльце, и этого времени водиле хватило, чтобы идентифицировать обвисшую рожу фигуранта с фото на передней панели.
Я всегда говорил, что жить нужно, руководствуясь вторым импульсом, пропуская первый. Но ситуация была неординарная, и мы с водителем сдурили одновременно. Он, вместо того чтобы крикнуть что-нибудь в рацию или подать другой сигнал приятелям наверху, стал открывать дверь, а я, вместо того чтобы зайцем умчаться в подворотню, помчался на него разъяренным кабаном.
Наша встреча произошла в метре от черного «Ауди», на котором ко мне приехали люди Корнеева.
Врезавшись в водителя, который не уступал мне в росте, но был явно легче, я по инерции понес его вперед и остановился только тогда, когда раздался грохот и треснуло стекло.
Переводя дыхание, парень в костюме поднялся с асфальта, и я тут же врезал ему ногой в колено. Раздался вскрик, мат, и я еще несколько раз добавил локтем по любезно подставленной, выгнутой спине. В последний раз локоть встретился с чем-то твердым, у меня позеленело в глазах от боли. Что касается врага, то он хрюкнул, как подкошенный повалился наземь и перестал двигаться. Уж не позвонки ли я ему сместил?
Запрыгнув за руль, я включил двигатель и с места взял так, что «Ауди» тотчас занесло на месте и он еще несколько секунд не мог сдвинуться и угорал в тумане гари собственных колес.
Чуть отпустив газ, я вылетел со двора и едва не снес шедшую в арке Клавдию Степановну, склочницу и ветерана труда. Чтобы не лишать жителей подъезда удовольствия ставить подписи на различных заявлениях скабрезного характера и по-прежнему сдавать на что-то деньги, я ушел в сторону от Клавдии Степановны и шлифанул правый бок новенькой иномарки так, что всю арку от крыши до лужи засыпало снопом искр.
На улицу «Ауди» выехал дымящийся, мятый и сумасшедший.
Первым, кто убедился в моей социальной опасности, был водитель маршрутного такси. Не желая участвовать в ДТП с «Ауди», он ушел влево и вставил сияющему лаком «Кайену» по самый инжектор. «Порш» подкинуло, «Газель» даже не шелохнулась.