У нее просто высыпались стекла и упала на асфальт выхлопная труба.
Следующим, кто попал в зону еще не контролируемого полета моей машины, был «Форд» сотрудников ДПС. Я сорвал здоровым боком с их двери фото Георгия Победоносца вместе с «ЦАО» и уехал прочь, оставив в легком недоумении.
Когда я уже мчался по Пожарскому переулку, послышался душераздирающий вой сирен. Такое впечатление, что все коты ЦАО одновременно насели на всех кошек ЦАО.
Пора оставлять машину и уходить пешком. Съехав в какой-то двор, я протер руль локтем и вышел, оставив дверцу открытой. Быстро пересек территорию детского городка и перешел в другой двор. Потом в третий, в четвертый…
Убедившись, что за время погони мой вид не стал подозрителен и я скорее светский лев, чем человек без паспорта, я поймал такси и, когда уселся на заднее сиденье, сказал:
— В Красногорский парк.
Чтобы мужик не нервничал всю дорогу, я заплатил вперед.
Глава 28
Это просто удивительно, каким беспомощным я себя чувствовал. Любой другой уже давно нашел бы выход. Другой, кто не был заперт в офисе пять лет. Я ехал в Красногорский лесопарк и не отдавал себе отчета в том, что делал. Где-то на середине пути я вывел для себя правильную формулу — я по-прежнему в роли руководителя крупной (да простит меня копирайтор Белан) компании пытаюсь наладить отношения известными мне способами.
Только сейчас началось выясняться, что офис и реальная жизнь — совершенно разные вещи. Корпоративное мышление напрочь отрицается реалиями бытия. Зачем я еду в парк? Ответ: пытаюсь уладить конфликт между собой и Корнеевым известными мне, топ-менеджеру, способами. А таковыми являются: откровенный разговор и интрига. Я, как бабушка, насаживаю на спицы первые петли, чтобы скоро из-под спиц полился замысловатый, неуловимый глазом рисунок. Я все еще живу в картонной коробке офиса и воображаю, что нахожусь среди огромного количества людей с нереализованными возможностями, уязвленным честолюбием и однобоким пониманием проблемы.
Я совсем позабыл, что офис — это клубок противоречий, огромное количество скопившейся отрицательной энергии служащих, больных ожиданием, перспективами, тревогами и обидами. Я мыслю, как корпоративный интриган. Отучившись за пять лет создавать что-то, возможное оценить не с точки зрения стоимости, а с точки зрения эстетического удовлетворения, я загнал себя в угол, и теперь стены давят меня, как пресс. Пять лет пресыщения этой чужой энергией напрягли мой мозг до состояния перегруженного блока питания, и я удивляюсь, как он еще не вспыхнул до сих пор.
Я еду в Красногорский парк, чтобы уладить проблему… Идиот!
К тебе только что приезжали, чтобы ее уладить! Мне пора понять, что я уже за стенами офиса, и такие принципы сбивания волны, как поиск сферы обоюдной выгоды, выбор того поведения, какое ожидаешь от партнера по бизнесу, — они не работают!
Остался только один принцип руководителя, и он, пожалуй, единственный.
Я должен извлечь выгоду из конфликта.
— Думай, Медведев, думай… Черта с два-то ты яркий рекламист. Ты — яркий организатор…
Заехав в парк с другой стороны, я посмотрел на часы. Да, сейчас то самое время, когда улыбчивый и развеселый Корнеев обычно совершает променад меж деревьев. Приблизившись к месту нашей последней встречи, я сел на лавку и вынул из кармана темные очки. Если он даже посмотрит в мою сторону, то вряд ли узнает…
Картина позабавила меня. Корнеев ступал по дорожке, и рядом с ним шествовала какая-то телка со всеми признаками «леди-бизнес»: захваченные в хвост волосы без особых причуд прически — деловым девочкам некогда бегать по салонам без особых на то причин, неяркий макияж, но уже с оттенком причуд, брючки в обтяжку, блузка в обтяжку, сумочка под мышкой, мужской взгляд.