несёт соседка птичий корм,
следит за этим пара кошек
Типичный день, типичный двор.
Качели, мусорка, машины.
Куда бы мой не ткнулся взор,
там всё измерено «аршином».
Из года в год всё тот же сюр
в окне, за окнами, из окон:
то Чарли Чаплина прищур,
то страшный вымысел Хичкока.
И дело, в общем, не в хандре:
всегда есть выход, хоть за угол;
сказать с улыбкою: «Харэ»,
припомнив давний номер друга.
Зимою так заведено
в субботний полдник, после чая,
смотреть задумчиво в окно,
в нём ничего не замечая.
Это кто-то говорил
Неуёмная тревога
шьёт на сердце кружева
кропотливою иголкой:
внутрь стежок, наружу два.
Сердце, вышивка Не бред ли?
Пальтецо с крюка сниму,
вдену пуговицы в петли,
выйду в зиму, нет в зиму
и пойду один сурово,
как по миру Гавриил.
«Холодок бежит за ворот».
Это кто-то говорил
В сквере
Вот сядешь на скамейку, вот поймёшь,
без друга, без наставника, без стопки,
куда тебя несёт, ядрёна вошь,
а скоро вовсе вынесет за скобки.
Посмотришь в небо кругом голова!
Заглянешь в душу заболит в затылке.
Не зря мирок навскидку угловат.
А мир вокруг и впрямь всегда великий.
Да истина, да школьная, да штамп.
Сидишь как Достоевский в книге сквера,
периферийным воздухом дыша,
И убеждаясь не таким уж скверным
До весны рукой подать
До весны рукой подать.
Потекли зимы холсты.
Может нищему подать
две монеты доброты?
Может выпить с кем полста
за здоровье двух отчизн?
Три недели до поста.
Разошёлся альтруизм.
Засвербело, заскребло
предвкушение весны,
нестерпимо, под ребром
левым пятым и черт с ним!
До весны достать рукой,
как до тумблера у бра.
Раньше думалось: «на кой?»
А сейчас: «давно пора!»