Эта чушь про гуся одна из тех старинных примет, которыми Зорька так и сыпала, надо или не надо.
Гусь стоит на одной ноге или прячет голову под крыло к морозу. Ворона каркает, повернувшись на север, к нему же. Если морозные узоры на стекле выше поднимают ветки, а свинья с визгом зарывается в солому аналогично Ну и всё такое прочее, что Вовка называл ерундятиной. Нет, ну в самом деле, зачем современному человеку какие-то там древние приметы?! По телевизору погоду несколько раз в день предсказывают, на экране смартфона есть специальная иконка: ткнешь в неё и пожалуйста, прогноз на день, на неделю, на две недели, а то и на месяц. Конечно, этот прогноз иногда сбывается с точностью до наоборот, ну и что? Всё равно ноу-хау не дадут пропасть! И, главное, смартфон у тебя всегда в кармане или в портфеле, а поди-ка найди в городе гуся, чтобы на одной ноге стоял, или свинью в соломе! А морозные узоры на стекле?! Сейчас в городе во всех квартирах стеклопакеты стоят, на них никаких морозных узоров не бывает!
Правда, в деревне Бабкидедкино эти узоры вовсю покрывали обычные стеклянные, в деревянных рамах, окна изб, гуси и свиньи по всем дворам хрюкали и гоготали, в смысле, гоготали и хрюкали, а вот с ноу-хау имелись неразрешимые проблемы Конечно, Вовка очень любил своих деда Фрола и бабулю Катюшу, но он любил бы их ещё сильнее со своим смартфоном работающим! в кармане. Однако смартфон пришлось оставить в городе, поддавшись жестокому давлению родителей. Любимый сын, видите ли, напрочь забросил учебу и знай сидит в Майнкрафте или в Рэймэне. Впрочем, даже если бы смартфон удалось взять с собой, толку с него всё равно не было бы. Как-то так располагалась деревня Бабкидедкино, что ни сотовая связь, ни интернет здесь не работали, даже телевизоры не показывали. Поэтому их ни у кого и не было. Зато здесь выписывали газеты и слушали радио. Звонить в случае чего можно было только по жуткому старообразному телефону, накручивая диск пальцем, пока его не смозолишь. Электричество вырабатывал местный движок-тарахтелка. Одевались как в каменном веке. Ну не в шкуры, конечно, однако полушубок, который дали Вовке (в любимой курточке тут было не выжить, так же, как и в кроссовках, даром что они назывались зимними!), носил в детстве его отец, а может быть, и дед.
Приезжали сюда чтобы, так сказать, отдохнуть от цивилизации. В основном, конечно, взрослые (мягко говоря) приезжали, поэтому деревня и называлась Бабкидедкино. Иногда к ним ссылали внуков на принудительный отдых от гаджетов. Как сослали Вовку. Облачали их в ватные штаны, в старые, но тёплые, как печка, полушубки, напяливали ушанки, шеи обматывали самовязанными шарфами, давали лыжи, у которых не было креплений, а только толстые ремни чтобы продевать в них валенки Никогда Вовка так не мечтал, чтобы каникулы поскорей кончились, чтобы кончилось заточение в этом замшелом быту, где погоду приходится определять по гусиным ногам или лапам! А Зорьке здесь очень нравится. Она сюда сама приехала. По своей воле! И на каждые каникулы приезжает! Старинную, видите ли, мудрость изучает!
Только подумав о Зорьке и её дурацких приметах, Вовка ещё больше разозлился и рявкнул:
Ладно, давай уже говорить слово, как его, стужи и льда!
Повторяй за мной! велела белобрысая девчонка и принялась чётко и громко декламировать:
Поползуха-веялица, со Свистун-горы прилети,
Зорькин след замети,
след пропадет никто Зорьку не найдет.
Ветер-северик, со Свистун-горы прилети, стужу наведи,
стужу-морозы да зимние грозы!
Зимний ливень ледяной, со Свистун-горы пролейся,
Зорьку оледени,
чтоб не отогреть её ни при солнце, ни при луне,
ни при звёздах, ни в кромешной тьме!
Слово мое льдом навек скреплено,
стужей навек запечатано!
Ничего себе слово! Тут целая куча слов! хмыкнул Вовка. А что теперь будет? В самом деле эта чепуха на Зорьку подействует?
Ему никто не ответил. Белобрысой девчонки рядом не оказалось. Братец её, который был «где-то здесь», так и не вернулся. Вовка один стоял на обрыве и растерянно озирался.
Конечно, в Бабкидедкине всё немножко сдвинутые, но эти двое вообще чемпионы. Наворотили какой-то ерундятины и привет!
На ёлке вдруг оглушительно расчирикались воробьи: всполошились, дружно спорхнули с вершин на нижние ветки. Ёлка внезапно заиндевела, да и стоявшие неподалёку берёзы тоже. Ветер усиливался, срывал с деревьев хлопья инея и уносил в овраг. Казалось, его заполняет красивый серебристый туман.