Он пил много лет.
Долго и часто, но бросил не принимая в расчет мольбы любивших его людей, а исключительно после того, как увидел наяву благодарно кивающего ему дьявола.
Семен «Пачино» Багаев не пьет уже практически месяц, и денег у него становится больше; их достаточно и на подарок сестре недорогой вибратор или иконку с ее святым и на игрушки для детского дома.
На выпивку тоже есть.
Вовсю ночуя на пеньке, он не давал обет молчанья.
Крича в сне, вопя в тайге: «Я человек! В беде сознанья!»; удивившись своему материальному достатку, поддерживающий тайные контакты с верхоянскими эзотеристами Семен Багаев снова начал пить. Благо, за последнее время он не истратил на водку немало средств.
День пьет, а второй уже терпит; пить не пьет, но похмеляется. День пьет, неделю похмеляется.
Похмелиться и, не удержав в памяти личину благодарно улыбающегося дьявола, еще немного выпьет.
Случается и упадет, но руки впереди себя Багаев никогда не выставляет расколет подбородком нециклеванную паркетину и худо-бедно соберется с мыслями.
Сам поднимется, а приподнять мысли «Пачино» не в состоянии: неподъемные они у него.
Подобных людей ни за что не вытолкаешь из-под их зонта. Смертельный удар наносится изнутри лишь бы не пропустить в хранилища эго какую-нибудь Лизу; однажды на Полянке Семен под сырный пирог жестко надрался с Мартыновым.
Семен «Пачино» Багаев по привычке упал, Мартынов шатается на его пути развязно обнимающаяся парочка, и Мартынов чуть-чуть не рассчитывает степень своей качки и задевает отнюдь не дефективным плечом низкую девушку; она практически не удерживается на ногах, Мартынов думает: от удара об мое плеча голова у нее, наверное, распухнет она увеличится в объеме и в ней появится еще больше свободного пространства. Девушке будет еще более не по себе. Но если ее мужчина попробует меня отмудохать, то и я ему с каждой стороны выбью по несколько зубов, так как мне уже надоело, что меня бьют, а я понимающе не сопротивляюсь.
Мартынов не изливает свою душу в матерных частушках. Он готов сцепиться и с продажными егерями, и с деятельным трезвенником Константином Цепковским; с одного попадания, я имею намерение положить его с одного попадания, с одного занятно: похоже тут надо сначала положить, а потом попадать; при ближайшем рассмотрении выясняется, что кавалер этой девушки отнюдь не мужчина. Ее сопровождает определенно женщина. Комично настаивая на своей неженской сути, она обзывает Мартынова излишне хриплым голосом давай-давай, напрягайся я вряд ли пригожусь твоему зову плоти; у Мартынова уже проходит его настроение биться: не кладите меня в катафалк. Я сам дойду до могилы. Она его оскорбляет, но Мартынов, по старым традициям всегда отплевывающий на землю перед тем, как поцеловать икону, не притрагивается к ней ни рукой, ни озлобленным взглядом.
Иди, алкаш, процедила она. Ставь на ноги своего обожравшегося друга. Все лучше, чем с залитыми глазами из угла в угол ходить.
Как-нибудь без тебя разберусь, промолвил Мартынов. Согласно Дайсэцу Судзуки «истинные Бодхисаттвы выше чистоты и добродетели».
Да пусть твой твой как ты сказал?
Ступай на гору Кайлас и найди там Шиву он еще иногда заходит в свой райский сад. Поздоровавшись с ним за одну из его рук, ты
Гляди, сволочь, огребешь сейчас!
Не сутулься, усмехнулся Мартынов.
Она все же женщина: гротескная декадентка-лесби Светлана Горюнова провинилась перед ним не настолько, чтобы осоловелый Мартынов ее по-серьезному бил. Да и настроение биться внутри Мартынова далеко не завсегдатай: оно посещает его не чаще заблеванных гуманоидов.
Не место ему в нем.
В Мартынове и без него дышать нечем.
Но есть кому.
После состоявшейся в марте 1999-го семичасовой хмельной беседы с крупнейшим из не засматривающихся на мальчиков теологов Александром Палычем Кавало-Лепориниди для Антона «Бурлака» Евгленова Рождество Христово также является очень большим событием: он посещает храм не только по праздникам, но на Рождество он прибывает туда в обязательном порядке; постоит, покреститься и выдвигается на мороз принимать посильное участие в крестном ходе и хлебать из старого термоса обжигающий мятный чай выныривать из каждодневного дерьма; он и неухоженные женщины, мордовороты и облака, Плотник и Морж