Я слышу, пробормотал Краюшкин.
Наш друг полковник видит в вас интригана, признался Бомбольцев. Ошибочность его мнения вы как-то аргументируете?
А что я чего мне сказать-то
Я, Петр Петрович, в вас больше не сомневаюсь, промолвил Яшин. Затевающий хитрую интригу затопил бы меня рекой оправданий, а вы замялись, забубнились шотландского виски с нами выпьете?
А вы его принесли?
Виски у нас в конторе, напомнил Аринин.
Ах да, на столе, пробормотал Краюшкин.
Вы и о виски подзабыли? спросил Яшин. Вы ошарашены! Безвинны вы в хандре?
Ну я
Имидж хандрой не улучшишь!
СИДЯЩИЙ со всеми за овальным столом Петр Петрович Краюшкин в накатившей на него вялости налитый в его восьмигранный стакан виски не пьет. Полковник Яшин, сально осклабившись, отпивает из своего залихватски.
Форсированным маршем к зеленым островам! воскликнул Яшин. Где не тоска, а девственность! Природная и девичья! По перекинутому через океан мосту наших желаний мы гоним себя к истомившимся по нам девственницам! Женатые среди вас есть?
Я женат, ответил Бомбольцев. И Олег женат.
И какими до вас дошли ваши жены? спросил Яшин. Непорочными?
Я у моей первым не был, ответил Бомбольцев.
А ты у твоей? осведомился полковник у Олега. Ее до тебя кто-нибудь употреблял?
Я, господин полковник, осознаю, что вы для нас человек важный и мне злиться на вас не положено, но позволять себе хамство в отношении моей жены вам бы впредь не стоило. Она моя жена. Уменьшительно она меня никак не зовет. К Олегу-то что уменьшительное подберешь. Ооо-лег, ооо-ол-ооо-я Оля. Олег Оля. Ну так я не Оля. Я, господин полковник, мужчина, жена которого вполне может быть уверена в том, что я способен за нее заступиться.
А Олю-то он не сейчас придумал, сказал Яшин. И раньше, небось, применял а разъярился-то как! Не состоящим в официальном браке и не понять, от чего он настолько челюстями расскрипелся для вас, молодые люди, его поведение объяснимо?
У меня жены нет, ответил Малетин.
И я не обзавелся, сказал Тарцев. У Петра Петровича и того семейное положение равно ему самому и снова ему самому.
Без примесей? спросил у Краюшкина полковник.
Я в самоуспокоенности, ответил Краюшкин. Перепалкам с усыхающей супругой я менее травмоопасные занятия предпочитаю. Кто при жене, кто при сожительнице, я а ни при ком, я на прогулке.
На молоденьких, прогуливаясь, посматриваешь? поинтересовался Яшин.
Скосить на них глаз мне доводится.
А позвать на кофеек? спросил Яшин. Сказав, что она такая нежная, чистая, что ты чувство голода до таких не утратил взять ее ладошку и положить себе на сердце в нем стук волнения, к ней неравнодушия. А вторую ее ручку положить себе на член, чтобы она ощутила, что к ней и там симпатией пропитались. К ее сочным губам! К ее плотному заду! Когда к нам из учебных заведений девчоночек на практику присылают, меня тянет петь!
В КОНЦЕ коридора место для курения, и Сергей Малетин там курит, а Олег Аринин просто стоит при том, что в успокоении сигаретой нуждается как раз Олег.
Его бы к амазонкам, процедил Аринин. К тем злющим бабам, что без мужиков хозяйство вели. Вот бы он притянул к своим яйцам какую-нибудь из их рук! Было бы замечательно! Сдавили бы да и рванули. Без любви он живет не тужит, а без своего мужского комплекта он почувствует себя обделенным. Дубарь он трехзвездный
Но какая энергия, промолвил Сергей.
А чего ему выпил и выделывается.
Девок он имел, думаю, бессчетно.
Бредни подвыпившего дегенерата, сказал Олег. Отодрал ли он за всю жизнь с пяток девок, я не поручусь, но за нахождения в пьяном виде раз семьсот его забирали.
И отпускали, усмехнулся Сергей.
Когда он был в состоянии куда-то идти. Его доставят, документы изучат человек серьезный, полагается отпускать, а как его отпустишь, если он на ногах не держится? Вывести за дверь и пусть будет, что будет? Но он с таможни, у него связи найдутся свидетели, что из отделения он вышел враскачку и на соседней улице был при гоп-стопе порезан. И к ментам из отделения выплывет претензия: что же вы, гады, видя, что он беспомощен, при себе его не удержали?
Следовало удержать.
И наслушаться уже от него! С утра-то он проспится и понесет, что сучары вы, чихуны кукурузные, как вы осмелились меня задержать и всю ночь продержать, за ваш опрометчивый поступок я вызову на разговор вашего генерала Гену, и он шкурки-то с вас посдирает. Сочтет уместным!