Кто его разберет. Со мной он был без комплексов, а тебя стесняется что ли я к нему подскочу и уточню.
Судачев вышагивает к святому Николаю и, удостоившись от него каких-то слов и назидательных покачиваний указательного перста, шагает назад к Олегу.
И что тебе передали? спросил Аринин.
То, что не он к тебе, а ты к нему, ответил Судачев. Идти к нему должен ты.
Из-под навеса я не выйду.
В какую бы позу ты ни вставал, по ранжиру святой Николай тебя превосходит, сказал Судачев. Как более низшему, проявить уступчивость тебе не зазорно. Ты, Олег, пораскинь, кому ты уступишь не дьяволу, а святому! Мне ему сказать, что ты сейчас подойдешь?
Я дал обет из-под навеса не выходить. Он для меня сдерживающий фактор, что ты святому и скажи. Святой обязан меня понять. Заявит, что на обеты он клал свою репутацию уничтожит.
Святой Николай способен сказать, что у тебя не обет, а уловка, промолвил Судачев. Обет это религиозная клятва. А в твоем сидении под навесом какая религиозность?
Нисколько меня не выматывающая. Святым, конечно, себя помучить хлебом не корми. Морят себя, корежат, хлестают, Богу и приблизиться к ним боязно. Ко мне под навес Он бы и то вошел охотнее.
Вошел бы или уже входил?
Увидеться с Богом было бы хорошим опытом, усмехнулся Аринин.
Но ты-то ты-то с Богом пока не виделся?
Ты, Дмитрий, на меня слишком давишь, сказал Олег. Отвечать я тебе не желаю. В Москве я тебя и о женщинах-то, которые к тебе приходили, не спрашивал, а ты меня о Боге такта в тебе с мышиный хер. Чего ты не уходишь? Для передачи святому Николаю я достаточно тебе сказал.
По-военному крутанувшись на пятках, Судачев марширует к тому, кто его выслушивает, отрицательно мотает головой и, не прекращая мотаний, извлекает свое тело из упряжки.
Дмитрий Судачев садится и уезжает.
Святой Николай без любезности и охоты подгребает к навесу.
Ты его не морочил? спросил он у Аринина.
В эту игру могут играть и семеро, промолвил Олег.
Семеро лгунов? Тягающиеся в составлении вранья о том, где каждый из них видел Бога? Лгун Виссарион скажет, что в харчевне, а лгун Олег, что под навесом! И на лжи никого из вас не поймаешь! Только самому Богу под силу вас в ней изобличить не показывался Я перед ними, трубно из-за туч воскликнуть, не достойны они этого! Миряне греховодные!
Вы, святой Николай, взгляд-то смените, порекомендовал Аринин.
А чем он тебе не в масть?
Если вы будете на меня смотреть, как армейский дед на салагу, мы с вами не поладим.
Ума не приложу, с чего бы мне с тобой ладить, проворчал святой Николай. С тем, с кем случилось непредвиденное Бога он узрел! Обтирал об штаны липкие после апельсина руки, а тут Бог на последнем издыхании за витаминами приковылявший! Он, да не он! Базы, чтобы увидеть Творца, в тебе, Олег, нет. Чем она создается? Молитвами. Постами. Еженощными убиениями начала плотского. На всем этом я много здоровья оставил а Его так и не увидел.
А вы убедите себя, что видели, сказал Олег. Примите нестандартное решение. Когда вас везли ко мне на оленях, ваши глаза что-нибудь углядели?
Зебру, ответил святой Николай.
Не в стаде?
Она от него, наверное, отбилась.
А возможно, она нестадной и живет, сказал Аринин. Равно, как и Он Бог.
Бог в звериной шкуре? Я, Олег, чисто случайно знаю, что это полный бред.
О-ооо, не скажите, протянул Аринин. Шкура у зебры такова, что сходство прослеживается четко. Шкура у нее черно-белая. Его цвета. В Боге же есть и белое, и черное.
Черное от дьявола! вскричал святой Николай.
Не думаю. На двойственной божественной природе до меня никто не настаивал?
Имели глупость, имели и в количестве, зашкаливающем за миллионное. Он еще спрашивает! Надеется, что никто да полно кто!
Братский им от меня привет, промолвил Аринин.
Проклятия им, а не привет, процедил святой Николай. Стружку с них Господь снимет!
По-злому?
Ну уж понятно, что не цацкаясь!
Причинение боли, сказал Олег. Дарование удовольствий. Светлое и темное. Его неотъемлемые черты.
Зебра и ее уподобление Создателю, пробормотал святой Николай, в моей памяти свежи но зебру и Творца я, не взирая ни что, разграничиваю! Она не Он, Он не она, я всеми правдами и неправдами буду доказывать, что Он не она.