Нет, сэр: насчёт зон оккупации.
Насчёт зон оккупации?!
Госсекретарь немедленно оживился, тут же отставил бумаги «со стажем», и переключился на работу «с новенькой». По окончанию процесса ознакомления лицо его исполнилось неопределённости.
Не знаю, не знаю
Стеттиниус забарабанил пальцами по столу, и «ушёл глазами за окно». Клейтон терпеливо ждал, когда шеф «вернётся».
Соедините меня с военным министром! «вернулся» госсекретарь. Привет, Генри!
Тридцать три года разницы в возрасте не мешали ему обращаться к старику Стимсону, как к товарищу по детским забавам: Америка!
Привет, Эдди! жизнерадостно отозвалась трубка. Что у нас новенького на фронтах борьбы с Советами?
Госсекретарь рассмеялся: военный министр не собирался изменять ни себе, ни своим взглядам.
А вот, заглянете ко мне ознакомлю с последними новинками.
Уже лечу!..
Нет, Эдди, так дело не пойдёт!
Лондонская бумага выпала из рук Стимсона, и мягко опустилась на стол.
Я, конечно, отдаю себе отчёт в том, что с русскими придётся делиться, но щедрость Лондона кажется мне чрезмерной.
Полностью с Вами согласен, Генри!
А я и не сомневался, Эдди! ухмыльнулся Стимсон. «Birds of a father flock together»! Говорят, у русских есть аналог этой поговорке?
Лицо Стеттиниуса растянулось в ответной ухмылке.
Есть, Генри! Со слов Гарримана, русские в таких случаях говорят: «Рыбак рыбака видит издалека».
Неплохо! «прибавил в ухмылке» Стимсон. Мысль вполне цивилизованная и здравая. Не дураки, эти русские. Но всё равно мы не дадим им слишком много Германии!
Полностью «за»! В смысле «против»!
Госсекретарь уже разворачивал карту.
Ваши предложения, Генри?
Военный министр наклонился над картой, и несколько секунд изучал её: калькулировал возможности и сопоставлял их с желанием.
Я предлагаю отодвинуть советскую зону, как можно дальше на восток. Примерно сюда.
Палец Стимсона решительно ткнулся в точку на карте.
Так, и что мы будем иметь с этого? моментально включил «мозговой калькулятор» Стеттиниус. На нашу долю остаётся пятьдесят один процент территории и примерно сорок девять процентов населения.
Браво, Эдди!
Впечатлённый арифметическими талантами госсекретаря, Стимсон восхищённо покрутил головой. Но Стеттиниус не стал «купаться в лучах славы», и тут же озаботился лицом.
Всё это хорошо, Генри Но чем мы подкрепим наши претензии?
Военными доводами, конечно! не стал раздумывать Стимсон.
Госсекретарь дополнительно прокис лицом.
Но у русских они не менее убедительные. Довод на довод?
Стимсон перестал улыбаться: вопрос отнюдь не располагал к шуткам.
Вы правы, Эдди: надо поспешать!
Только «поспешать»?
Стеттиниус «поел» лицо военного министра предельно выразительным взглядом, подключив к нему и маневры бровей.
«Объеденный» Стимсон не уклонился от прямого взгляда, и включил свой: встречный и такой же прямой. Выразительность его блёклых глаз, недостаточную по причине шестидесяти семи лет, компенсировала достаточно выразительная усмешка.
И опять Вы правы, Эдди! Тут действительно есть, о чём подумать.
Я тоже думаю, что нам есть, о чём подумать! ухмыльнулся Стеттиниус: каламбур получился «ничего себе». Ну, а пока нам следует, так сказать, «во внеочередном порядке», обработать Лондон. В том смысле, что наше предложение должно стать нашим общим. То есть, их тоже. В ЕКК мы должны выйти одной командой и с единым предложением. Там, в Консультативной Комиссии, нам с русскими не о чем консультироваться: мы должны поставить их перед фактом. Значит только императив!
Англичане не откажутся от своего куска пирога, пусть даже он наполовину чужой, поморщился Стимсон. Наверняка они будут претендовать на половину того, что остаётся нам обоим после русской доли в их редакции.
Стеттиниус улыбнулся.
Конечно, будут, Генри. Но мы найдём, чем утешить Лондон. В конце концов, задача-то у нас общая: не пустить «ивана» в Европу. Максимум «приоткрыть дверь». Полагаю, что Черчилль понимает это не хуже нас, и вряд ли станет чересчур долго решать, какое из зол «злее». Он, конечно, не такой реалист, как мы, но мы сделаем из него реалиста. Как минимум, по части взглядов на Америку
Русские никогда не согласятся с таким грабежом!