Глава пятая
Садитесь, джентльмены!
Черчилль раздражённо махнул рукой в направлении густого табачного облака, которое он натрудил за пару часов размышлений в одиночестве. Министр иностранных дел Антони Иден и постоянный заместитель министра иностранных дел сэр Александер Кадоган «ушли в туман».
Что у Вас, Антони?
Иден не стал раскрывать папку: не первый день в министрах.
Форин-оффис подготовил меморандум, сэр.
Для кабинета? вынырнул из «облака» Черчилль.
И для военных тоже. Копия Вашингтону, для ознакомления.
Давайте!
Как в фильме ужасов, рука Черчилля высунулась «из тумана». Некоторое время премьер скользил глазами по листу, не забывая «в дороге» попыхивать сигарой. Лицо его было искажено гримасой, и трудно было сказать, вследствие чего: огромные сигары, не помещающиеся во рту среднестатистического курильщика, изрядно деформировали «портрет» и в отсутствие эмоций.
Наконец, бумага с меморандумом легла на стол, а сам Черчилль занялся любимым делом: стал прохаживаться за спинами дипломатов. Он и раньше был непоседой, а после того, как ему сказали, что и Сталин практикует аналогичные прогулки по кабинету, и вовсе «подналёг на километраж»: сравнение льстило.
Мысли, конечно, здравые, джентльмены. Особенно эта: «Будут ли русские, имея огромную армию, превосходящую англо-американские войска в Европе, довольствоваться оккупацией одной трети Германии?».
Премьеру не понадобились услуги «бумажного суфлёра»: процитировал по памяти и не ошибся даже с запятыми.
Чьего пера эта фраза?
Черчилль «просверлил взглядом дырку в облаке» в направлении Кадогана.
Вы не ошиблись, сэр, слегка тронул улыбкой губы постоянный заместитель министра иностранных дел. Работа Уильяма Стрэнга, сэр.
Узнаю стиль.
Черчилль усмехнулся, но человек, впервые увидевший его, ни за что бы об этом не догадался. И дело было не в умении сэра Уинстона демонстрировать или, напротив, скрывать, чувства, хотя по части обоих этих мероприятий он был непревзойдённым мастером. Но в серьёзных делах, не требующих игры, Черчилль был самим собой, и выдавал «на-гора» лишь то, что выдавалось природой, усугублённой опытом.
Предложение о процентах тоже его?
Да, сэр.
Черчилль помолчал, словно ещё раз возвращаясь к тексту, и, пыхнув сигарой, вновь пустился в променад по кабинету.
Конечно, с учётом доводов о силе русских и о том, что они уже на пороге Европы, эти проценты объективно не являются чрезмерными. Тем паче, что это не запросы русских, а наше ладно, пусть «наше» предложение. Сорок процентов территории, тридцать шесть процентов населения, тридцать три процента промышленности для русской зоны оккупации это по-божески. Да на меньшее они и не согласятся. Если только
Черчилль замолчал и ушёл в себя вместе с очередной затяжкой.
Очередная пауза затягивалась и Иден не выдержал.
«Если только» что, сэр?
Если только мы не поставим русских перед фактом.
???
«Берите, сколько даём, а не то».
У русских это называется «от щедрот», усмехнулся Кадоган.
Что это значит?
Ну, в переводе, конечно, теряется «изюминка», но по смыслу: «мало».
Не согласятся? обработал его дымом Черчилль.
Не дадут нам поставить вопрос в такой редакции, сэр.
А, если мы не позволим им не дать нам?
Кадоган «поехал» не только глазами, но и всем лицом.
Это чревато последствиями, сэр
Премьер несколько раз прошёлся за спиной «оппозиционера».
Мы стоим на пороге больших событий, джентльмены. И событий для нас совсем не радостных: большевизм у ворот Европы.
Согласен с Вами, сэр, вздохнул Иден. Но, к сожалению, мы не можем закрыть эти ворота: у нас нет ключей.
Черчилль покосился на министра и принялся ещё энергичней перемещать сигару из одного угла рта в другой, не забывая по дороге использовать её целевым назначением.
Информируйте Вашингтон о наших предложениях, Антони. Думаю, что у «дяди Сэма» будет особое мнение на этот счёт
Сэр: инициатива Лондона!
Клейтон положил перед госсекретарём расшифрованный текст «почтового отправления».
Опять что-нибудь насчёт поляков? хмыкнул Стеттиниус, не отрывая глаз от бумаг, которыми был завален весь стол.
Нет, сэр: насчёт зон оккупации.