НЕ ТАК МНОГО КАК ВАМ КАЗАЛОСЬ
И дальше:
БОЯТЬСЯ НЕЧЕГО
ВЫ НА КАРАНТИНЕ
«Бояться нечего, повторяет Эльза с нервным смешком. За три дня я привыкла, что это так. Правда, я вроде не боялась и раньше».
С минуту мы молчим и смотрим друг на друга. Потом Эльза делает шаг ко мне, становится совсем рядом. Я чувствую ее дыхание, ее тепло.
«Там ты умер, говорит она тихо. Лучше с этим смириться, не искать подвоха. Я понимаю, для тебя это звучит дико, но»
Для меня это не звучит никак. Полная несуразица, диссонанс гармоник в медном, невыносимо резком звуке. И предчувствие, замершее неподалеку.
«На карантине» бормочу я и отхожу от окна, от Эльзы. Сажусь на диван, тру ладонью висок. Тщетно пытаюсь осознать значение слов. Потом говорю: «Хороша шутка», и пробую улыбнуться. Но улыбки не получается; челюсти сводит судорогой.
Эльза с досадой машет рукой: «Я знала! Знала, что не смогу тебе объяснить. Никаких шуток там тебя не стало. Все закончилось, finita, forever, amen3. Скоро вспомнишь об этом вспоминают быстро. И потом уже сомнений не остается».
Мне становится холодно, меня знобит. В голове роятся тысячи мыслей, а память пуста. Нет, она почти пуста, почти. Что-то в ней шевелится все же, какой-то обрывок, мелочь. Что-то подкрадывается исподволь, неторопливо. И вдруг накатывает кошмар предчувствия, неотвратимый ужас. Удушающе, леденяще как огромнейшая из волн
Я зажмуриваюсь, быть может даже кричу, захлебываясь в океане страха. На обратной стороне сетчатки вспыхивает как магний: мотоциклист в черной куртке с седоком за спиной, лицо, закрытое шлемом, тусклый блеск стали пистолет в вытянутой руке. Я помню: потом будут выстрел и мгновенная, страшная боль. Я ощущаю каждым нервом: это было со мной на самом деле. Затем возникает еще кое-что дом в оливковой роще и женщина, вся в слезах; с ней лысеющий человек с перекошенным ртом. Дикие джунгли и большая река. Улицы старого города почему-то я знаю, что это Берн. И все гаснет, больше ни намека. Я сижу на диване, обхватив руками лицо, в страннейшем мире, который невозможно вообразить!
Потом, понемногу, мне становится легче. Кое-как собравшись с духом, я разлепляю веки. Эльза стоит рядом, смотрит сочувственно, качает головой.
«У меня было так же, говорит она. Тоже в гостиной, но за столом, а не на диване. Первое воспоминание вертолет, прогулка над морем и внезапный взрыв. Точнее самое начало взрыва, огненный шар, подбирающийся ко мне справа Да, непросто свыкнуться поначалу. Но теперь-то ты веришь, что все всерьез?»
«Почти», отвечаю я коротко. В голове мелькает: нужно, наверное, что-то сделать? Может быть вскочить, метнуться, сбежать вниз по лестнице, вырваться прочь, наружу? Уличить, разоблачить обман или уж удостовериться самому, без Эльзы. Без пластиковых табличек и фальшивых пейзажей Но нет, мне не под силу ни действие, ни даже мысль о нем.
Эльза садится рядом, гладит меня по руке. Я почти не чувствую ее прикосновения, но что-то передается все же, какой-то намек на близость. С четверть часа мы молча смотрим в стену напротив. Потом она произносит: «Ладно. Думаю, ты скоро свыкнешься, как и я. Ты мужчина, в конце концов, жалеть тебя как-то глупо. А теперь»
Поправив волосы, она поднимается и жестом приглашает меня за собой: «Пойдем!»
Я послушно встаю, мы подходим к одной из двух закрытых дверей. «Вот, говорит Эльза, это твоя спальня. Мне ужасно не хочется тебя отпускать, но меня предупредили: в первый день только знакомство и никаких бесед. Так что иди, загадочный Тео. Приходи в себя увидимся завтра».
У меня кружится голова, перед глазами пляшут блики. Мне очень хочется остаться одному. Я киваю, открываю дверь и плотно затворяю ее за собой.
В спальне все тот же нейтральный свет, исходящий от потолка и стен. К моему удивлению, там нет кровати лишь мягкое кресло и журнальный стол перед ним. На противоположной стене большой экран. Моя комната больше всего похожа на зал для приватных кинопросмотров.
Я подхожу к окну, оно выходит на лужайку посреди леса. У деревьев стоит олень, чутко поводя ноздрями. Он мне неинтересен я помню, что это лишь картинка. Обманная картинка сколько их здесь еще?
«Сколько» бормочу я и вдруг чувствую острую тоску по Эльзе, с которой мы расстались всего минуту назад. Одиночество, безмерное, как недавний страх, захлестывает меня с головой. Я будто остался наедине, лицом к лицу с мирозданием, с бескрайним космосом, масштабы которого не охватить мыслью. Мне не хочется ни вспоминать, ни думать, я мечтаю хоть о чьем-то присутствии рядом и с трудом подавляю желание вернуться в гостиную, может даже постучаться в спальню соседки. Что-то подсказывает этого не следует делать. Обойдя комнату по кругу, я сажусь в кресло и собираюсь закрыть глаза. Но тут экран оживает, на нем появляется человеческое лицо.