Иногда я воображаю, как было бы хорошо иметь постоянно под рукой это успокаивающее средство. Но потом вспоминаю о своих легких.
– За обедом я немного выпила. Я не была пьяна, просто несколько воинственно настроена. Поэтому я купила краску в баллончике. Собиралась изобразить что‑нибудь малопристойное на доме Читама, – сказала Алексис со смущенным видом. – Короче, я приехала туда и увидела на дорожке его машину. Подумала, не написать ли на капоте «Ты, грязная крыса!»– а потом поняла – раз он дома, то я могу с таким же успехом высказать ему в лицо, что я о нем думаю. Тогда я позвонила: в дверь. Никто не ответил, и я заглянула в щель почтового ящика. И увидела эти болтающиеся ноги. – Расскажи поподробнее, – попросила я, вспомнив свои переживания.
– Я рванула оттуда, как черт от ладана, – закончила Алексис и уронила голову, так что непокорные черные волосы закрыли ей лицо.
– Ты не позвонила в полицию? – спросила я.
– Как я могла? У меня не было никаких законных прав находиться там. Я даже не знала, чье это тело. И я не могла позвонить анонимно. Половина копов в Манчестере знают, кто говорит, не успею я открыть рот, – Она была права. Любой, кто когда‑либо говорил с Алексис, не забудет этот прокуренный голос с ливерпульским акцентом.
– Извини, – сказала я. – Мне следовало позвонить тебе насчет этого вчера вечером. Я была просто слишком измотана. Когда ты поняла, что это был Читам?
– Когда сделала несколько звонков сегодня утром. Мне сообщили об этом как об обычной, не вызывающей никаких подозрений смерти. Не будь он адвокатом, я сомневаюсь, что о нем бы вообще упомянули. Меня всю перекосило, честное слово.
– Какие‑нибудь подробности? – спросила я.
– Негусто. Не для печати, мне сообщили, что он был в женской одежде и затеял игру со связыванием. По словам детектива, у Читама в шкафу обнаружили настоящую камеру пыток. Они считают, что смерть наступила вчера днем. Он не привлекался за сексуальные преступления. Даже не получал предупреждения. И не фигурирует в их списке людей, которые в свободное время занимаются чем‑то подозрительным. В полиции не думают, что тут замешан кто‑то еще, и не считают смерть подозрительной. Они даже не считают это самоубийством, просто несчастным случаем. Я могу только благодарить Бога, что у Читама нет любопытных соседей, иначе полицейские могли бы поинтересоваться, за каким чертом я вчера днем ломилась к нему в дом. – Алексис выдавила из себя слабую улыбку. – Особенно если бы они узнали, что я наняла частного детектива с целью вернуть пять тысяч, которые с помощью Читама из меня вытянули.
– Ты не единственная, кто побывал там вчера, – сказала я и поведала Алексис о случившемся накануне. – Я пришла к выводу, что они убили его, – добавила я. – Но Ричард меня убедил, что я все это просто нафантазировала.
– И что будет теперь? – спросила Алексис.
– Теоретически можно не обращать на это внимания, и я могла бы дальше заниматься Ломаксом, как ты меня просила, чтобы заставить его вернуть деньги. Проблема в том, что теперь, когда Читам мертв, Ломакс вполне может отрицать свое участие в мошенничестве и попытается свалить все на Читама.
– Не думаешь же ты, что ему удастся выйти сухим из воды? – возмутилась Алексис, закуривая очередную сигарету.
– Честно говоря, не знаю, – призналась я. – Лично я думаю, что между Ломаксом и Читамом происходило нечто большее, чем нам известно. И если есть какие‑то доказательства преступных действий Ломакса – помимо того, что я видела их вместе, – то эти доказательства скрыты в чем‑то другом.