Евдокия ужинала, молча и Толстоногов-младший, не мешал ей. Все его мысли занимала иллюзия увиденного, а может и реальность, но вступать в диалог об этом ему не хотелось.
Ежево8, отменно вышло. Сказала Евдокия.
А что это было? Не выдержал Егор. Снег поднимался вверх, в голосе были слышны нотки страха, он все сильнее тормошил брата, но все было тщетно огниво в очах, да и вы знаете нас?
Дама подошла к нему, и Егор всем телом вжался в стену.
Хозяйка по родительски погладила его кудри, и присела на край кровати, рядом с братьями.
Не надо, убрала она его руки от Прохора пусть поспит! За окошком, это ступа моя, вихри к небу пускала.
Как в сказке? Происходящее в доме было похоже на наваждение, но Егор не мог сопротивляться дьявольской9 дочери. Тело его не слушалось. Он стал будто змеёй в корзине у факира.
Как в сказке? Я же увидев следы, дух ваш учуяла. Моя изба, лишь тех гостей принимает, кто к смертушке налегке идет. Лицо Евдокии расплывалось. Глаза Егора невольно закрывались, но он отчаянно сопротивлялся сну. Скажи-ка мне, милок, не ты ли братца своего, на сговор баламутил? Не ты ль в побег его зазывал, а души раньше положенного, в мир иной сопроводил? Не ты?
Я! Чуть не плача, охрипшим голосом отвечал Егор. И мамкины безделушки, я его подбил украсть. Проша, тогда, сильно боязливый к этому делу был. Я виноват! Я!
Встала Евдокия и громким голосом заговорила, глядя на свечи, подняв руки к потолку:
Тени, слуги мои, возьмите этого душегуба в мою усыпальницу!
После этих слов, мрачные силуэты появились вокруг. Словно серая вода окружили они Егора, и когда окутали его тело, Толстоногов-младший потерял сознание.
Егор, проснувшись, подумал, что все привидевшееся ему не более чем приснившийся кошмар. Но открыв глаза, он был сильно удивлен. Толстоногов-младший лежал посреди пустого, просторного туннеля, по всему периметру горели свечи. Где-то в конце туннеля, метрах в ста, была огромная печь, а языки пламени вырывались из поддавала. Печь была словно из кузни.
Брата нигде не было.
Егор поднялся на ноги, и хруст застоявшихся суставов раздался по всему длинному «коридору». Тысячи невидимых иголочек холода пронзили ступни, голова пошла кругом. От мокрых портков и рубахи, по телу пробежал озноб. Слезы камня падали с потолка на пол и эхом ловили слух. Звериный крик выбился из нутра Толстоногова-младшего. Позади у противоположной от печи стены послышался скрип открывающейся двери.
Прохор! С надеждой воскликнул Егор. Он ринулся к двери, поскальзываясь и падая на мокром полу. Подняв голову в очередной раз от пола, уже у самого выхода, Егор увидел не брата, а знакомую особу. Она будто проплыла по воздуху, совсем не соприкасаясь с полом, мимо него. Евдокия? Егор со злобой бросился к ней, но от одного ее взгляда, тело Егора застыло на месте, будто превратив его в скульптуру с вытянутыми вперед руками и растопыренными в стороны пальцами, в желании задушить престарелую женщину, что, на его глазах, скрючилась и исхудала. От прежнего роста и красоты не осталось и следа. Барское платье стало черной монашеской рясой.
Евдокия приблизилась к скульптуре, с плачущими глазами от бессилия что-либо сделать, и провела длинными костлявыми пальцами по щеке душегуба.
Не плачьте сударь, у старухи был голос ребенка скоро все закончится, ну помучаешься, ну больно немного будет, а как ты хотел будешь держать ответ за содеянное.
Лишь только она подошла к печи, как тело Егора обмякло и ожило. Он упал на колени и зарыдал:
Что я тебе сделал? Где мой брат? Егор поднялся на ноги и, медленно, украдкой, двинулся в сторону дверей, не отрывая взгляда от «черной дочери Дьявола».
Брат твой? Она хихикнула. Встретитесь с ним в нави, коли повезет. А как вы думали, словно червонные10 в Москве блудить? Ан, нет! Не дворянских вы кровей. Евдокия не обращала никакого внимания на пленника. Ваша судьба, не более чем «каприз»11 раскинутый на картах.
Холодный кусок железа уперся в спину. «Дверной засов» подумал Егор, обернулся и
Здесь есть лишь два выхода. За спиной Егора был все тот же туннель, он посмотрел на Евдокию, она была от него настолько далека, словно он и вовсе не сходил с места, на котором «черная монахиня» его оставила. Один для вас, она обернулась к душегубу другой, для вашего братца. Кой выбор сделаешь ты, с иным Прошке и быть.