В его дыхании не было ледяной злости. Стелясь по самой кромке земли, кружа, рождая крохотные, словно игрушечные, смерчи, он поднимал в воздух мелкую белоснежную россыпь снежинок, похожих на пудру, которые, тихо напевая, переговариваясь между собой, вились, заполняя собой бескрайний простор снежной пустыни, приравнивая миг к годам, успокаивая, усыпляя…
Дождавшись, пока сонное заклинание начнет действовать, проверив прочность цепи, соединявшей повозки, и установив на последней, в самом конце каравана чудесный фонарь-маячек, Шамаш вернулся к головной повозке и замер. Он не торопился отправляться в путь, словно кого-то ждал…
Ветер и снег, выполнив свою работу, улеглись, и колдун издалека увидел двух всадников, быстро приближавшихся к каравану.
Они остановились шагах в пятидесяти. Один из чужаков поспешно соскочил на землю, бросил спутнику поводья, а сам, подбежав к магу:
– Хранитель!… – слово словно вздох сорвалось у него с губ.
– В тебе очень сильна вера, раз ты откликнулся на мой зов и поспешил сюда, не допуская никаких сомнений, – тихо проговорил Шамаш, не спуская взгляда с седого караванщика.
– Мы знали, верили, что ты поймешь…! – его глаза светились радостью. – Мы всегда и во всем верно следовали законам пустыни, мы чисты перед богами и достойны… – он умолк, заметив, как печаль коснулась лица мага.
– Я не упрекаю вас ни в чем, – тихо проговорил он. – Не мне судить тех, кто следует обычаям своего мира. Однако я никогда не приму их.
– Но если так, зачем ты звал… – в его глазах непонимание начало перерастать в отчаяние.
– Я не могу бросить вас умирать, хотя вы и сами выбрали смерть… Я проведу свой караван по магическому мосту над трещиной. Этот путь сохранится трое суток. Если ваша вера сильнее ненависти, воспользуйтесь им. И тогда вы будете спасены.
– Мы никогда не будем спасены! – его голос был готов сорваться в крик. – Возможно, если бы мы остановили этот караван, боги простили бы нас…
– Как можно заслужить прощение смертью невинных?
– Невинных? Да что тебе известно о законах пустыни, Хранитель города?! – он ждал, что наделенного даром возмутят дерзкие слова, заденут, заставят задуматься, усомниться… что угодно, только бы разрушить непреодолимый и непоколебимый барьер спокойствия, развеять это странное молчаливое сочувствие, горевшее в черных, глубоких, как сама бездна, глазах.
Но маг лишь кивнул, соглашаясь:
– Да, я плохо знаю законы пустыни, впрочем, обычаи городов знакомы мне еще меньше, когда я ни разу не бывал ни в одном из них.
– Но как…
– Я пришел из другого мира.
– Это невозможно!
– Я говорю правду, добрый человек.
Тот какое-то время молчал, не сводя с собеседника наполненных страхом глаз:
– Я верю тебе, – наконец, прошептал он. – Никто бы не смог придумать такое… Кто же ты? Один из богов? Творец заклинаний?
– Я человек, житель другого мира, в чем-то схожего с этим, в чем-то – нет. Да, я обладаю даром, достаточным, чтобы считаться магом. Но вряд ли мне когда-нибудь удалось бы совершить нечто столь необъяснимое и далекое, как переход между мирами. Боги помогли мне в этом, они привели меня сюда, пересекли мой путь с дорогой каравана. Небожители мудры и не стали бы ничего делать без причины. И, думается мне, они бы поступили иначе, если бы отвернулись от этого каравана, считая его проклятым.
– Да, да, конечно… Кто смеет усомниться в мудрости богов… Но… – в голосе чужака уже не было прежней уверенности, в глазах стояла мольба: – Если это так, объясни мне! Я должен знать, в чем наше заблуждение!
– Знать – для чего?
– Чтобы жить дальше!
– Тебе вряд ли станет легче жить, если я скажу, что причина многих бед вашего мира в законах каравана.
– Ты прав, они означают для нас очень многое.