Все шло своим чередом.
Бросив горсть земли на обтянутый атласом гроб бабушки Тутышихи,Леонид
напрямик, по снегу, валившему после оттепели обрадованно и неудержимо, пошел
к старому кладбищу, отыскиваявзглядом толстую осину-самосевку-- ориентир
на пути к могиле матери и тети Лины.
Возле свежепокрашенной, ухоженной оградки увидел качающуюся по голубому
снегу косошеюю тень в железнодорожной шинеленке, в беретике и не стал мешать
молиться тетеГране, прошелмимо,удивившись лишьтому, что тетяГраня,
женщина крупная, сделалась со школьницу ростом. Фотография Чичи на пирамидке
выгорела или обмылась дождями и снегом до серого пятнышка, но тетя Граня все
еще, видать, узнавала в том пятнышке мужа, молилась Господу, чтоб Он простил
его и в свой черед не забыл оней,грешнице, прибрал бы тихо, без мучений;
горсовет в порядке исключения, завсееетрудыижертвованиявпользу
общества, разрешил бы похоронить ее на закрытом кладбище, рядом со спутником
жизни, какого уж ей Бог послал.
В оградке матери и тетиЛины толстолежалснегв крапинкахкопоти,
долетавшей сюдаиз городских труб.Леонид не стал отматывать проволокуна
дверце оградки, не вошелв нее.Взявшисьза острозубыепики, приваренные
электросваркойк поперечным угольникам, стоял и смотрел на это тихое место,
пытался и не мог вообразить, как они там, дорогие его женщины, под снегом, в
земле, в таком холоде существуют. И ничего нельзя дляних сделать, ничем не
возможно помочь, отогреть,приласкать.Что жетакое вот этотдень,небо
высокое, яркое от снега и вдругпрорвавшегося с высотысолнцаиэтовот
густонаселенное кладбище,в утеснении которого лежат под снегом и не подают
голосадвоеникому, кроме него, Сошнина, не известных людей? Где они? Ведь
были же они! Были! И люди, все люди,что вокруг лежат, тоже были. Работали,
думали, хлопотали, плодились, добро копили, пели, дрались, мирились, куда-то
ездилиилидумали поехать, кого-толюбили, кого-то ненавидели,страдали,
радовались...
И вот ничего иникого им не надо, все для них остановилось,и сколько
бы ни ломали головыживые, чтобы понять иобъяснить себе смыслсмерти, --
ничего у них не выходит. Сколько бы ни винились, все не кончается вина живых
перед покинувшими земные пределы людьми.
Весной на кладбище сжигали мусор,и поднимись же ветер на ту пору -- и
пошли палы по могилам и крестам. Все,чтобылодеревянное, -- сгорело, на
железном сожглокраску. Многие могилы накладбище разоренными ушли в зиму,
подснег,ржавелиоградки и памятники, пустовалимогилы --снег упрятал
головешки под собой,накрылбелымсаваном --кместу слово пришлось, --
совсем уж скорбным саваном приют человеческой юдоли и печали.
Пламя побывало и намогиле Сошниных, оплавило краску на ограде, выжгло
фотокарточки в полукруглыхотверстиях. Леонид летом наново покрасил голубой
краской оградку и немудрящие надгробия, вбил в землю скамейку, но фотографии
новые невставил.Зачем они? На прежнихфотографиях женщины молодые, мало
похожиенатех,которыхпомнилСошнин.Ввойнумаменекогдабыло
фотографироваться.