"Все эры,эры..." --
вспомнилось Cошнину.
Кто-то на дежурстве но отделению сменил Федю Лебеду? Кого-то побьют или
изувечатночьютридобрыхмолодца, уязвленныевдоме номерсемьи от
уязвленности жаждущие мщения?
Качаетсяза окномфонарь,крошатсяответрасосульки.Пробуравил
лобовым прожектором, успокоил басом ночных пассажиров электровоз, на котором
после отдыхав модномприбалтийском санатории, бытьможет,в первый рейс
ушел щедрыйотец Юльки. Всереже на улице прохожие, все медленней кружение
Земли, и Лерка со Светкой все спят, спят... "Я знаю, вы лукавите со мной. Уж
сколько раз давал себе я обещанья уйти, порвать с обманщицею злой. Но лишь у
нас доходитдо прощанья -- как мне уйти? Смогу ли быть с другой?.." "О Мати
Божья,и что за способность у человека запоминать глупости, видеть то, чего
не надо видеть, житьне так,какдобрые люди живут, без затей,надломов,
просто жить..." -- успел еще подумать о себеотстраненно Леонид и, кажется,
поспал всего несколько минут, как вдруг его сбросил с дивана тонкий вопль --
кто-то кого-то терзал, или поздно итайно возвращающуюся домойЮльку сгреб
какой-нибудь забулдыга и поволок под лестницу.
Натягиваяштаны,Сошнинс удивлениемсмотрелвокно,запузатый
"гардероп", откуда льдиной напирал холодрассвета,какдверь, которуюон
забылзакрыть,громыхнула, через порог упала и поползла, протягивая к нему
руку, Юлька:
-- Дядя Леш!.. Дядь Леш!.. Бабушка...
СошнинперепрыгнулчерезЮльку,махомдолетелдонижнейдвери,
распахнул ее.
БабушкаТутышиха,сложивмаленькие,иссохшиеручкинагруди,с
доверчивойиприветнойполуулыбкойлежала накроватиповерходеяла, в
верхней одежке,встоптанных тапочках, полуоткрытым глазом глядя нанего.
ЛеонидзащипнулхолодныевекибабушкиТутышихи,поболталкерамическую
бутылку из-под"Бальзамарижского" -- бабушкане послушаласьнаставлений
его, прикончила "пользительное" питье.
Емубы ночьюизъять "бутыл"убабки, такнет,у негосвои дела и
заботы. Увсех своидела.Скоро никому никакогодела друг додружкине
будет.
-- Перестань! -- прикрикнул онна скулящую вдверях Юльку.-- Дуй за
отцом, за Викториной Мироновной, гуляка сопливая! Что вот теперь без бабушки
делать будешь? Как жить?
-- 0-ой, дядяЛеша! Не уходи. Я бою-уся-а... Не уходи... -- набрасывая
шубенку, не попадая в петли пуговицами, частила Юлька. -- Я счас. Я мигом.
Провожали бабку Тутышиху в мир иной богато, почти пышно и многолюдно --
сынок, Игорь Адамович, уж постарался напоследок для родной мамочки. Хоронили
бабку на новом, недавно подсоединенномкстарому, кладбище, на холме, да и
старое-тоначалосьлишьвсорокпятомгоду,тоженаголом,
каменисто-глинистомхолме, нотам ужплотно стоял лес, частью посаженный,
частью выросший из семян,прилетевших из заречья ис охраннойлесной зоны
городаВейска, сжелезнодорожных посадоки просто притащенный с землею на
обуви,наколесахтелег,грузовикови катафалков,--жизньназемле
продолжалась, удобрения в земле прибавлялось.