Мать работала в
технической конторе станции Вейск, в большой, плоской, полутемной комнате, и
жила вместе с сестрой вэтом вот домике, в квартире номер четыре, на втором
этаже. Квартира состояла из двух квадратных комнаток и кухни. Два окна одной
комнаткивыходилина железнодорожную линию, два окна другой комнатки -- во
двор. Квартирукогда-то дали молодойсемьежелезнодорожников, сестра мамы
его, Сошнина тетка, приехалаиз деревни водиться с ним, он ее помнил и знал
больше матери оттого, что в войну всех конторских частонаряжали разгружать
вагоны, на снегоборьбу, на уборку урожая в колхозы,дома мать бывала редко,
завойнунадорвалась,на исходевойнытяжело простудилась,заболелаи
умерла.
Ониостались вдвоем с теткой Липой, которуюЛеня,ошибившисьещев
раннемвозрасте,назвалЛиной,да такЛинойонаизакрепилась вего
памяти.Тетка Линапошлапо стопам сестры и занялаееместо в технической
конторе.Жилиони,какивсечестныелюдиихпоселка,соседством,
картофельным участком за городом, от получки до получки дотягивали с трудом.
Иногда,если случалосьсправить обнову или погулять впраздник,-- ине
дотягивали. Тетка замуж невыходилаи не пробовала выходить,повторяя: "У
меня Леня". Но погулять широко, по-деревенски шумно, с песнями, переплясами,
визгом любила.
Кто?Чтосотворилсэтойчистой,беднойженщиной?Время?Люди?
Поветрие? Пожалуй, что и то, и другое, и третье. В той же конторе, на той же
станции она перешла за отдельный стол, заперегородку, потом ее перевели аж
"на гору", в коммерческий отдел Вейского отделения дороги. Начала тетяЛина
приноситьдомойденьги,вино,продукты,сделаласьвзвинченно-веселой,
запаздываладомой с работы, пробовала форсить, подкрашиваться. "Ох, Ленька,
Ленька!Пропаду я --иты пропадешь!.." Теткезвониликавалеры. Ленька,
бывало, возьмет трубкуи, нездороваясь, грубо спрашивает: "Кого надо?" --
"Липу"--"Нетуунастакой!" --"Как это нет?" -- "Нет,и все!" Тетя
скребнет по трубке лапкой: "Мне это, мне..." -- "Ах, вам тетю Лину? Так бы и
сказали!.. Да, пожалуйста! Всегда пожалуйста!" И не сразу, а потиранив тетю,
передаст ей трубку. Та ее в горсточку зажмет: "Зачем звонишь? Я же говорила,
потом...Потом-потом!Когда-когда?.."И смех, и грех.Опыта-то никакого,
возьмет и проболтается: "Когда Леня в школу уйдет".
Леняуже подросток, с гоноромуже: "Я и сейчас могу уйти! На сколько,
подскажи,и бу сделано..." -- "Дану тебя, Леня! -- пряча глаза, зардеется
тетка. -- Из конторы звонят, а ты Бог весть что..."
Он ееусмешкой разил, и взглядомпрезрительным испепелял, особо когда
тетя Линазабывалась:отставитстоптанный тапочек, переплетет ногу ногой,
вытянется на носочке -- этакая фифа-десятиклассница в общественномавтомате
глазки показывает и "ди-ди-ди, ди-ди-ди...". Паренечку жкакраз пол мести
надо, и он обязательно веником ножку тете поправит, на место ее водворит или
запоет ломким басом: "Уйми-и-и-итесь, волнения страсти".