Онпродрал глаза и с удивлением увидел:на казеннойкойке, звучащей,
какарфа,скатившись головой с плоской,отходами куделинабитой подушки,
спала барышня, совсем не похожая на ту, каковую онаизображала изсебяна
людях. Она ровно дышалачуть приоткрытым алым ртом, и что-то совсем далекое
от грубой действительностиснилосьей,верхнююгубу,помеченную пушком,
трогалалетучая,дажемечтательная,улыбка,чутьвздрагивали сомкнутые
ресницы,румянец облил щеки, ине суетилисьруки-ноги барышни,ничего не
суетилось, не дрыгалось, все было подвялено, усмирено доверительно- глубоким
сном.Солнце,в радостном ослеплении пялящееся сквозь занавескина спящую
девушку, поигрывало, дразнилось, щекотало спящего человека. Форсистые джинсы
Лерка сняла-- кочегарили, нежалеялесоотходов, по-зимнему,хотя стояла
осенняя пора, исход бабьеголета был, девушке сделалосьжарко от солнцаи
сыро шипящихбатарей отопления,онасбросилапальтишко на пол, колени ее
приоголилисьи оказались совсем не острые, незадиристые, а круглые, чисто
белеющиенатянутой кожей, и пятнышко солнцаластилось, скакало котенком по
коленям гостьи.
Сошнин замахнулся, чтобы прикрыть гостьюодежкой,ивэтотроковой
моментдернуло еепроснуться. Она с виноватым испугом осмотрелась "Где я?"
--и тут жевспомнилагде, улыбнулась,утерла губы, взабытьиблаженно
потянулась:
-- Крепко спится подзащитой родной милиции! -- И потрепала его русые,
вчера только в леспромхозовской бане с шампунем вымытые волосы. -- Шелковые!
-- сказала голосом, вдруг упавшим до всхлипа.
Чтоможнождать отхорошоотдохнувших молодых людей!Однихтолько
глупостей, и ничего больше.
ИсталаЛерка все чащеи чащезадерживатьсямежгородом иселом,
осуществляя смычкувбуквальном смыслeэтого неблагозвучного слова.Дело
дошлодопогубления выходных--неинтересносделалосьЛеркепроводить
воскресные днив роднойполуопустевшей Полевке,под родительскимкровом.
Делокончилосьтем,чем оно и должно кончаться вподобнойситуации,--
явились молодыe люди в Полевку,созревшиедлядобровольного признания,с
повинной. Каклицослужебное,милицейское, Сошнинпривыкзнакомитьсяс
разным народом, чаще всего тутжезабываязнакомства,но вПолевке дела
обстоялииначе. ЕвстолияСергеевнаЧащина подкрасилагубы, наделановый
строгийкостюм в полоску, капроновые чулки итуфли анисового цвета. Сошнин
думал, в честь какого-то праздника, может, дня рождения чьего-то, выяснилось
же -- в честьихприезда. Улучив момент, Евстолия Сергеевнаувела гостя в
огород, показывать, какие у нихпарники,ульи, какая баня, колодец,и там
напрямик заявила: "Я надеюсь, мы, интеллигентные люди, поймем друг друга..."
Сошнинзаозирался,отыскивая поогороду интеллигентныx людей,-- их
нигде не было, иначал догадываться, что это он, Леонид Викентьевич Сошнин,
и Евстолия СергеевнаЧащинаи естьинтеллигентные люди.