Палки под рукой не было, но ненавистный живот был перед глазами. От удара в солнечное сплетение здоровяк переломился, хватая ртом воздух, а Михаэль, схватив за руку Клаву, бросился в проход, спотыкаясь и задевая людей. За спиной они слышали голос, обещавший, сквозь матерную брань, оторвать Михаэлю ноги. Неожиданно поезд замедлил ход. Показалась большая станция, и Клава с Михаэлем выскочили на перрон. Выскочил и преследователь и бросился за ними. Обернувшись, Клава увидела в его руке нож и закричала:
Помогите! Милиция!
Человек с ножом настигал, но милиционер уже бежал к ним, на ходу расстёгивая кобуру. Преследователь остановился, изображая страх, а сам сжимал нож, лезвие которого прятал в рукаве пиджака. Это видели Михаэль и Клава, но не видел молодой неопытный милиционер. Выстрелив в воздух, он подбежал к бандиту и почти сразу же упал на спину, широко раскинув руки. Вокруг не было никого. Все теснившиеся на перроне люди бросились к подошедшему поезду, надеясь попасть в вагоны. Убийца рванулся в противоположную сторону, но оттуда уже бежали на выстрел солдаты военного патруля во главе с офицером. Михаэль увидел летящий в его сторону предмет, но лишь тогда всё понял, когда начальник патруля подобрал лежавший у его ног окровавленный нож. Бандит, как ни в чём не бывало кивнув на Михаэля, прокричал офицеру:
Товарищ лейтенант! Это он убил!
В ту же секунду патруль скрутил растерявшегося от неожиданности Михаэля. Клава ахнула.
А вы кто будете, девушка? спросил лейтенант. Вы что, были с ним?
Да не убивал он, товарищ офицер! закричала Клава. У него и ножа-то не было! Вот этот убил, здоровый. А нож подбросил. Он бандит.
Но державшийся уверенно и спокойно убийца только рассмеялся:
Да врёт она, дура малохольная. Этот рыжий её охмурил. Он вообще нерусский. Вы бы документы его липовые проверили. Заслали его к нам, не иначе
Проверим, пообещал лейтенант, и твои заодно. Ведите их в отделение.
Старший лейтенант милиции Рагозин находился в должности две недели. Оставшись хромым после ранения в ногу под Лугой, он был комиссован и прямо из госпиталя направлен на узловую станцию начальником милиции. Людей не хватало, времени на их подготовку не было, и бывший строевик-пехотинец очень смутно представлял себе, что и как он должен делать. В распоряжении Рагозина находились двое: старшина Иван Иванович, солидный пятидесятилетний мужчина, единственный кадровый милиционер, и молоденький сержант, полчаса тому назад убитый таким же, как он, молодым, но подозрительным типом в солдатской форме по имени Михаэль Гольдштейн. Так было обозначено в документах.
В том, что убил именно Гольдштейн, Рагозин сомневался мало. Воевал он в стрелковом корпусе, сформированном из подразделений довоенной латвийской армии, а попал туда Рагозин потому, что большинство солдат и офицеров корпуса латышей дезертировали. Он ничего не знал ни о Рабочей гвардии, ни о латышских добровольцах в Эстонии, но был уверен, что латышам доверять нельзя. А парень латыш. Вот и убил. Что тут неясного?
По законам военного времени мы тебя без суда расстреляем, без злобы, но твёрдо сказал старший лейтенант, и разбираться не станем. Не до разборок сейчас. У тебя что написано? Гольдштейн Михаэль, боец латышского стрелкового полка. А на самом деле какой ты боец? Ты латышский фашист, убивший советского милиционера. Повидал я ваших на фронте. Враги. На моих глазах целый корпус дезертировал.
Но ведь я не латыш, дрожащим голосом стал оправдываться Михаэль, понимая, что расстрел на месте не шутка и что начальник именно так и поступит, я еврей. Только родился в Латвии. Зачем мне милиционера убивать? Нас самих фашисты убивают
Вот-вот. Родился в Латвии значит, своим помогаешь, никак не отреагировав на еврейское происхождение Михаэля и не дослушав, сказал Рагозин. Пробираешься в советский тыл. Зачем? Для диверсии?
Там же сказано, в документах: после ранения направляется в Горький, в формируемую Латышскую дивизию.
Товарищ милиционер, вмешалась находившаяся в комнате Клава, да говорю же я вам: не убивал он! Тот бандюга убил. Я всё видела. Вы лучше его проверьте.
Им старшина занимается. Тебя саму ещё не проверили.
Но он же гнался за нами.
Потому и гнался, что дружка твоего заподозрил. Значит, так, гражданка. Разговаривать с тобой некогда. Вот тебе бумага и пиши всё, как было. Ну что там, Иван Иванович? спросил Рагозин входившего старшину. Выяснил?