Крещатик
С юбилеем
3 апреля 2021 года исполнилось 50 лет поэту, критику, литературному организатору Андрею Юрьевичу Коровину.
Андрей Коровин активно печатается с 1989 года. Окончил Тульский факультет Юридического института, Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А. М. Горького. Его произведения публиковались в огромном количестве журналов и альманахов, которое невозможно даже перечислить. Он автор 13 книг стихов, в том числе книг «Поющее дерево», «Пролитое солнце», «Любить дракона», «Кымбер бымбер», «Голодное ухо», «Калимэра», лауреат литературных премий.
Юбиляр также является создателем Международного научно-творческого симпозуима «Волошинский сентябрь», в рамках которого проводятся Международная Волошинская Премия, Международный литературный Волошинский конкурс и Международный литературный фестиваль им. М. А. Волошина, а также создателем и многолетним ведущим московского литературного салона «Булгаковский Дом».
«Крещатик» неоднократно проводил презентации новых номеров журнала на мероприятиях Андрея как в Коктебеле, так и в Москве.
Нас связывают годы искренней плодотворной дружбы.
Андрей Коровин много лет является членом редколлегии международного литературного журнала «Крещатик», а с этого года занял должность креативного директора.
Сердечно поздравляем с юбилеем!
Многая лета, дорогой Андрей!
Редакционная коллегия журнала «Крещатик»
Евгений Кольчужкин
/ Москва /
«Февраль. Достать чернил. Не плакать»
Памяти Е.В. Витковского
Февраль. Достать чернил. Не плакать.
Смотреть в окно, как в суть вещей,
Где снега вянущая мякоть
То наст, то наледь, то ручей.
На слух оттачивать работу
Бездонного карандаша;
Не выбрав слов земную квоту,
Шагнуть в прицел, под вечный шах,
В цейтнот, и до победы дела
Играть, пока не призовут
Необитаемого тела
Оставить временный приют.
А если в спешке, в суматохе
Ты карандаш не очинил,
Быть росчерком, пером эпохи.
Стать почерком. Достать чернил.
«Вышел на промысел год високосный»
Вышел на промысел год високосный;
Схватишься с ним, Дон Кихот?
Мельница мелет грузный колесный
Севший на мель пароход.
Ей бы к фарватеру самую малость
Выгрести на быстрину.
Не получилось: пришвартовалась.
Вечно-живую войну
Будут точить ее ветхие десны,
Чтобы в труху, на века
Пережевалась жёрновом косным
Костной пехоты мука,
Ржевские топи, гражданские свары,
Неизживаемый страх.
Помнишь, как стыли твои «самовары»[1]
На соловецких ветрах,
Курва-страна? Не впервой; одолеем,
Переболеем ряды
Вохровских вышек. Руин юбилеем
Встанем из мертвой воды.
Гордо возвысим над прорвою адской
Горлом прихлынувший стих
За перемолотых участью братской
Честных гвардейцев твоих.
«В меру беды и лиха»
В меру беды и лиха,
Пряжи добра и зла
Лахесис-паучиха
Смертному отвела.
Жребий избрав, охотно
К мойре добытчик шел
Кануть бесповоротно
В жизни желанный дол.
Что же потом, с изнанки
Ткань рассмотрев на свет,
Жаловаться Ананке,
Что избавленья нет?
Схватку души и тела,
Проигрыш, плен и тлен
Веретено напело
Между ее колен.
«Укрылось веденье живое»
Укрылось веденье живое
В подвижных кладезях ума.
Язычество языковое
Питает мысли закрома.
Оно ясней и чудотворней
Тугих рассудочных тенёт:
Не спотыкается о корни,
Листвой во флексии поёт.
Оно полно богов, как прежде;
Преображаясь, как Протей,
Мерцает каждый звук в надежде
Зазвать неведомых гостей.
И, солнцем вспыхивая в кроне,
Когда сгущается строка,
Выносит слово на ладони
Домашний гений языка.
«Дистихами Проперция»
Дистихами Проперция,
Бедной монеткой в кружке
Падает малой терцией
Скучный мотив кукушки.
Верят, увы, немногие
В нищие эти ноты;
В лоно нумерологии
Канут ее расчеты.
Сгинут ее пророчества
Численный шепот крови.
Не пропадет, упрочится
Что угнездилось в слове.
Влажной Катулла жалобы
О воробье подружки
Спутницей песня стала бы
Плакальщицы-кукушки.