Но судя по реакции моей помощницы, я делаю успехи. Глаза больше не режет яркими лучами, а усталость не накапливается так быстро, как в первые дни. Прочитанные черепа, один за другим, она выставляет на конторку. К моему следующему приходу конторка пустеет, и все начинается сначала.
– А ты способный! – хвалит она. – Работа идет гораздо быстрей, чем я думала.
– Сколько же их всего, черепов?
– Очень много. Тысяча, а то и две. Хочешь посмотреть?
Она ведет меня за конторку в хранилище. Оно напоминает школьную аудиторию: просторная комната со стеллажами вдоль стен, все полки от пола до потолка уставлены белыми черепами зверей. Словно это не библиотека, а огромное культовое захоронение. С замогильным холодом и гробовой тишиной.
– Ничего себе! – говорю я. – И сколько лет нужно, чтобы все это прочитать?
– А от тебя и не требуется читать их все, – отвечает она. – Прочитай сколько сможешь. Остальное дочитает следующий Читатель Снов. Сны будут спать, пока он не придет.
– И ему ты тоже будешь помогать?
– Нет. Я помогаю только тебе. Когда ты закончишь, я уйду из Библиотеки.
Я киваю. Почему-то я знаю: все правильно. С минуту мы с ней стоим и молча разглядываем черепа.
– Ты когда-нибудь видела Омут? – спрашиваю я.
– Да… Очень давно, еще в детстве. Мама водила меня однажды. Обычные люди туда не ходят, но мама была не такая, как все. А почему ты спрашиваешь?
– Хочу сходить и посмотреть.
Она качает головой.
– Там гораздо опаснее, чем ты думаешь. К Омуту нельзя приближаться. Ходить туда незачем, а если и пойдешь, смотреть особенно не на что. А тебе зачем?
– Хочу получше узнать Город. Что где находится, как выглядит. Не хочешь меня провожать – один пойду.
Она долго смотрит на меня, потом еле слышно вздыхает:
– Ладно. Предупреждать тебя бесполезно – все равно не послушаешь, а одного я тебя туда не пущу. Но запомни: я этого Омута очень боюсь, и в жизни не пошла бы еще раз. Там в воде что-то есть… ненормальное.
– Ну что ты, – говорю я. – Если мы будем вдвоем, чего нам бояться?
– Ты не понимаешь, как это страшно, потому что никогда такого не видел. В Омуте вода непростая. Она заманивает людей. Я не вру.
– Я не буду приближаться к воде, – обещаю я и беру ее за руку. – Погляжу издалека – и хватит.
В пасмурный ноябрьский день, пообедав, мы отправляемся к Омуту, и постепенно доходим до зеленой Лощины. Ее склон – такая непроходимая Глухомань, что приходится огибать Южный Холм с востока. Утром шел дождь, и ковер из мокрых листьев шелестит под ногами. В пути мы встречаем пару зверей. Они бредут нам навстречу, чуть покачивая золотыми шеями и не обращая на нас никакого внимания.
– Скоро зима, – говорит моя спутница. – Им нечего есть. Чтобы выжить, они ищут ягоды и орехи в лесу. И потому забредают даже сюда. Обычно в этих местах звери не появляются.
За Южным Холмом звери больше не встречаются; исчезает и тропка под ногами. Мы бредем через пожухлое поле мимо заброшенных домиков. Чем ближе к зарослям, тем отчетливее слышно, как шумит вода в Омуте.
Этот шум не похож ни на рев водопада, ни на вой ветра, ни на стон раскалывающейся земной коры. Разве что на сиплое рычание из какого-то огромного горла – то гудит, то пищит, то срывается, то захлебывается.
– Можно подумать, он на кого-то злится, – удивляюсь я.
Она смотрит мне в глаза, но ничего не говорит. Потом обгоняет меня и погружается в заросли, раздвигая кусты ладонями в рукавицах.
– Теперь здесь совсем не пройти, – жалуется она. – В прошлый раз было не так ужасно. Может, вернемся?
– Но мы уже столько прошли. Давай идти, пока идется, а там решим.