Только вот что с воротами будем делать? хмыкнул Топтун.
Ничего, на месте разберемся, загадочно сказал Седой. Есть у меня идея
Она совсем было успокоилась. Задача, кажется, была даже проще, чем ей показалось сначала. Если они готовы столько платить за прогулку по туннелям, это их проблемы. И все-таки что-то ее настораживало. Где-то здесь был подвох, только она пока не понимала, где именно.
Выходим завтра утром. До Спортивной на дрезине доедем я договорился, сообщил Седой. Вечером еще обсудим подробности.
* * *Но вечером они уже почти ничего не обсуждали. Сидели у костра Рохля, Седой, еще один военный, сосредоточенный и сдержанный, его фамилию она запомнила Ермолаев. И мужчина лет сорока, видимо, тот самый «ботаник» Сергей, на которого она сначала почти не обращала внимания. Он тоже был в военной форме. Волосы светлые, с проседью, лицо усталое. В разговор сначала вообще не вступал рисовал что-то в блокноте. Впрочем, говорили они, с ее точки зрения, обо всякой ерунде. Она решила, что Седой просто хочет заранее познакомить между собой участников экспедиции. Пожалуй, это было правильно. «Умный старик, подумала она. Хотя и вредный». Седой то и дело называл ее то пианисткой, то радисткой и довольно хихикал, будто сказал что-то ужасно смешное. Видно, это была шутка, понятная только ему.
А может быть, зря идем? Может, в тех подвалах нет никого? спросил сталкер Ермолаев.
Да наверняка есть, решительно сказал Седой. Ведь само здание-то стоит до сих пор. А ведь там плывун, оно с самого начала держалось только за счет того, что в подвалах установили криогенные установки, почву замораживали. Значит что? Значит, они до сих пор работают? Иначе бы все рухнуло.
Но голос его прозвучал как-то неубедительно. Сергей, сощурившись, посмотрел на него так, словно хотел возразить. Но ничего не сказал.
А может, на самом деле оно и рухнуло давно, произнес Ермолаев.
Нет, рассказывали люди стоит пока.
Да мало ли, что люди болтают. Им еще и не то может со страху привидеться. Они хотят увидеть здание вот им и кажется, что оно там есть. А на самом деле это все мираж, обман, наваждение.
Да ну тебя, Ермолаев, помолчи лучше! с досадой сказал Седой.
Интересно, а мутанты в туннелях за Спортивной водятся? спросил Рохля.
Вроде пока не слышно было, ответил Ермолаев.
Ничего, если встретим, Катерина с ними договорится. Она им практически родственница, хмыкнул Седой. Что-то он начинал ее все больше раздражать.
Сергей поглядел на нее внимательнее.
Почему родственница? спросил он. Голос был с хрипотцой, но приятный. Можно так и звать его Ботаник, подумала она. Но почему-то не шло к нему это прозвище. А другого она придумать не могла.
Ах, да, Серега, я ж забыл тебе сказать. Катя, проводница наша не простая девушка, особенная. В темноте видит. Может, и еще какие способности выдающиеся есть у нее, о которых пока молчит, насмешливо протянул Седой.
Она ждала, что сейчас и Сергей изменится в лице и тоже пренебрежительно скажет какую-нибудь колкость. Не дождалась. Подняла на него глаза. В его взгляде было только любопытство.
А откуда ты? На какой станции родилась? спросил он без тени насмешки, вполне дружелюбно.
Вот этого им знать не надо. Она пожала плечами.
Кэт ниоткуда. Прикольно! сказал Рохля. Но так беспечно сказал, что она не обиделась. Кэт ниоткуда заведет нас в никуда.
Седой ожег его мрачным взглядом, но не стал делать замечания. Хотя видно было веселья Рохли он вовсе не разделяет. Она даже посочувствовала Седому похоже, основные хлопоты легли на него, и он один из немногих, кто представляет, насколько опасен путь. Ну, может, еще Ермолаев, у которого такой серьезный вид. Все остальные о проблемах думать не хотят Рохля, видно, по жизни раздолбай и воспринимает поход скорее как приключение, Сергей тоже весь в своих мыслях
Прости, если тебе неприятно об этом говорить, сказал он. Она уставилась на Сергея во все глаза. Крайне редко кто-нибудь вообще давал себе труд поинтересоваться, что ей нравится, а что нет. Очень редко. Практически никогда.
Просто я думал, что на Филевской линии начал было он и смутился. Это тоже было удивительно. Она не привыкла к такому.
Живут мутанты, невозмутимо продолжила она за него, и что я одна из них. Я вовсе не обижаюсь. Но я действительно не знаю, где я родилась. Моя мать умерла, когда я была маленькой. Я росла у чужих людей на Динамо.