На Синбирской горе крепость состроить надобно! На восток протянуть засечную линию8. Ногаец здесь отпор встретит! Дело царское, Ивашко!
Наше дело не жалобиться, а исполнять боярские наказы.
Сколь думаешь, Ивашко, от Волги до Свияги вёрст будет?
Две версты9, боярин, пешком, да ещё пять аршин10 шажком. Для города-крепости место и впрямь, подходящее.
Не говори гоп, Ивашко!.. Это лишь мои думки
Тем временем Митька и Емелька кубарем скатились с горы и помчались к Митькиной избе. За ними было увязался Афонька, да друзья раскрыли перед Афонькиным носом ладошки с новгородками серебряными копеечками. Афонька замер и только изумлённо моргал вслед, как брошенный котёнок. Друзья с грохотом ввалились в избу и бросились к бочке с водой жажда мучила обоих мальчишек. Они выхватывали друг у друга деревянный ковш и напились до боли в животе. Сквозь слюдяные окна просачивался кисельный свет, освещал лавку, стол, углы, уставленные крестьянскими сундуками и укладками, и печку врытой наполовину деревенской избы. У печки, переставляя горшки, топталась Митькина мать. Увидев сорванцов, она охнула:
Откуда такие разудалые явились?
Митька, тяжело дыша от переполненного водой желудка, восторженно говорил:
Мамка, я с дядькой-бояриным разговор водил. Дядька-боярин от царя прислан. С войском на белом коне прискакал. Борода черна, сам грозен.
Ой, Митька, розги под рукой нет!.. Что язык твой мелет?
Чу, мамка, Емелька скажет.
У боярина того богатства невиданно. Боярин нам по новгородке поднёс, Емелька показал серебряную деньгу с чеканным всадником.
Митькина мать присела на лавку:
Ой, цари земные и небесные!.. Что ж боярин сказывал?
Чу, мамка, наказано рыбицы наварить. Дядька-боярин будет у нас ночевать.
Ой, цари земные и небесные!.. Батька твой все ещё на островах рыбалит. Сыщите его! Государева боярина встречать надобно с почестями. Неровен час осерчает Ой, цари небесные! Как же вы одни-то?
Плавали уже! и Митька с Емелькой помчались по берегу к своей лодке. Однако на их пути внезапно появился Афонька и высокорослый Тимошка, сын бортника11. Афонька визгливым голосом остановил друзей:
Мы поколотим вас, Митька!
Отпущу, ежели деньгу дадите, добавил Тимошка.
Митька и Емелька прижались друг к дружке плечами. Митька сказал:
Пустите, нам к батьке скорее надо. Дядька-боярин едет в деревню. От царя прислан.
Тимошка притворно схватился за живот:
Помру со смеху! Может, царь послал боярина за тобой, Митька? В гости зовёт!
Чу, Тимошка, боярин с нами разговор вёл.
Дай-кось, Митька, я разомну кулаки, грозно продолжил Тимошка и шагнул вперёд.
Отдай деньгу, подхватил Афонька.
Митька ответил:
А ну! Заверну твою шею, Афонька!
Афонька попятился и спрятался за спину Тимошки:
Наколоти их, Тимошка!
Сунься! Митька набычился и сжал кулаки.
Тимошка медлил. Митька толкнул Емельку плечом:
Одолеем! Закинь копейку в рот! Да не заглотни, сожми зубы!
Глава
5
Митька положил серебряную монету в рот, воинственно промычал-прорычал и бросился на Тимошку. Емелька следом. Они сбили с ног замешкавшегося врага и принялись отчаянно колотить его по бокам и макушке. Афонька накинулся на них со спины бил, царапал и кусал, но те будто его не замечали лихо насели на Тимошку. Тот крепко отбивался, но Митька и Емелька не дали ему подняться. Драка закончилась быстро. Тимошка выдохся и, побитый, отползал. Афонька, испугавшись, перестал размахивать руками и отбежал в сторону. Митька и Емелька, утирая окровавленные лица, часто дышали носом, показывая сжатые зубы. Не было ни малейшего сомнения, что друзья готовы продолжить битву и стоять насмерть. Эта решимость и бойцовские позы лишили воли Тимошку и Афоньку. Ругаясь и грозя издали, они не посмели более препятствовать походу Митьки и Емельки. Бросив верёвку с якорем в заводню и отчалив от берега, друзья выплюнули окровавленные серебряные монеты на ладони и принялись рассматривать их, будто видели впервые.
Чу, Емелька, мой всадник копьём бьёт инородца!
Мой всадник колотит Тимошку. Глянь, Тимошка молит пощады, Емелька поднёс ладонь к Митькиному носу. Митька погрозил:
А ну, ещё сунутся!.. Поколотим!
Я их не боюсь, Емелька утёрся рукавом рубахи.