Все было ясно. Схема развода была простая, проще не придумаешь, и Мигуля, стреляный воробей, позволил вот так запросто провести себя на этой пустой мякине. Вот уж действительно, сменял жизнь на пару глотков бормотухи!
«Ловко это у тебя получается, вяло запротестовал он, хату продай. А сам я куда пойду?» «Твои проблемы», повторил Шлык. «Сука ты, Шлык, поняв, что терять ему уже нечего, с горечью сказал Мигуля. Своих обираешь, шакал? Ты же нарочно все это подстроил! Скажешь, нет?» «Значит, бабок у тебя нету, констатировал Шлык, пропустив это обвинение мимо ушей, хату ты продавать не хочешь, а мочить тебя мне самому не резон. Да и мараться об тебя неохота. Ладно, дам тебе шанс по старой дружбе. Помнишь, ты вчера про какую-то цацку бакланил, которую вроде москвичи в кремле откопали? Золотая она, говоришь? Ну, так в чем проблема? Притаранишь ее мне, и в расчете! Я тебе еще и приплачу баксов сто, чтоб не обидно было».
Мигуля ненадолго задумался. Было ясно, что Шлык спланировал это все заранее, сразу же, как только услышал об энклапионе. Просто попросить Мигулю пойти в школу, где остановились археологи, и украсть цацку он, конечно, не мог: во-первых, Мигуля наверняка отказался бы, а во-вторых, тогда ему пришлось бы платить за работу, и платить настоящие деньги, а не вшивые сто баксов. А вещица, судя по всему, была не из дешевых. Ведь сам по себе кусок золота такого размера на семь косых зеленью не потянет. Значит, дело в другом. Что ж, на свете полно богатых придурков, готовых отваливать бешеные деньги за то, чтоб не просто хвастать перед знакомыми какой-нибудь старинной побрякушкой, но и рассказывать им при этом какую-нибудь байку вот это, дескать, та самая пуля, которая выбила глаз фельдмаршалу Кутузову, а это первая звезда Героя, которую получил летчик Кожедуб. Сам Мигуля таких людей не встречал, но знал, что они существуют, и расчет Шлыка, готового обменять почти что живые семь тысяч долларов на золотую цацку, которую можно легко спрятать в кулаке, был ему понятен. Судя по щедрости сделанного Шлыком предложения, навариться тот собирался капитально, но Мигули это уже не касалось: у него хватало своих проблем.
Словом, деваться все равно было некуда, и Мигуля на это дело подписался. А уже через двое суток отдал Шлыку цацку как тот и заказывал, со всеми фотографиями и бумажками, подтверждающими ее подлинность, а взамен получил свою расписку и обещанные деньги, и притом не сто, а целых двести долларов. А дельце-то, между нами, оказалось плевое, даже рассказать нечего. Чего тут рассказывать, когда не успеешь толком начать, а уж и заканчивать пора? Просто ведь как репа! Археологи на раскоп, Мигуля в школу. И ни одна собака его не видела, даже вахтерша она, коробка старая, в это время задний двор подметала. Да как мела-то! Попробовала бы она в зоне так мести, ей бы эту метлу живо засунули, откуда и не вынешь.
Затарившись в магазине всем, чем следовало, Мигуля двинулся в обратный путь. Шагал он теперь торопливо. Солнце давно уже перевалило за полдень, и выпить хотелось так, что хоть криком кричи. Правда, несмотря на спешку и снедавшее его нетерпение, Мигуля сделал изрядный крюк, чтобы обойти шалман, в котором, наверное, до сих пор сидел, запивая свое горе пивом пополам с водочкой, симпатичный археолог Гена. Не хотелось Мигуле с ним встречаться, ой не хотелось! Вот так оно в жизни всегда и получается: только это сойдешься с хорошим человеком, раззнакомишься, выпьешь по рюмочке под культурный разговор, а потом и оглянуться не успеешь, как либо он тебе подлянку швырнул, либо ты ему. И все, разошлись пути-дорожки, да не дай бог им снова сойтись!
Дома Мигуля первым делом налил стакан водки и выпил его залпом, как лекарство. Водка привычно обожгла пищевод и приятным теплом разлилась сначала по желудку, а уже оттуда пошла гулять по всему организму. Глаза у Мигули заслезились с удвоенной силой; он занюхал водку засаленным рукавом, шумно перевел дыхание и, не отвлекаясь на такие мелочи, как сервировка стола, зубами отхватил изрядный кусок от купленного в магазине колечка краковской колбасы. Жуя, он оглядел убогую, заросшую грязью, с отставшими обоями и отвалившимся кафелем кухоньку. По мере того как водка оказывала свое благотворное воздействие, окружавшая Мигулю убогая действительность буквально на глазах приобретала оптимистичную, радужную с жемчужным дымчатым отливом окраску. Угрызения совести, и без того не чересчур сильные, пошли на убыль и скоро исчезли совсем. А из-за чего переживать? Что он, старушку ограбил? Младенца задушил и с кашей сожрал? Да ничего подобного! Взял вещицу, которую другие люди до него нашли. Да какое там нашли! Могилу ограбили, вот и вся их находка. Так-то искать любой дурак умеет.