Здесь отдыхали Шишкин и Мусоргский, Куприн и Блок. Все это общеизвестно.
А вот что значил для города 101 километр, жителям было известно, ведь именно с ним связано появление здесь многих странных и необычных людей. Среди них академик-астрофизик Н. А. Козырев, известный филолог Доватур, первый русский олимпийский чемпион Панин-Коломенкин. Все они бежали подальше от надзора власти за мнимыми контрреволюционерами с дворянскими корнями и странными фамилиями.
Именно тогда древняя поговорка «За семь верст киселя хлебать» получила новую цифру в своем звучании за сто верст.
Скорее всего это было связано с улучшением транспортного сообщения (туда обратно день потерян).
А вот это мало кто знает: цифра сто уже была засвечена в древней истории.
Впервые цифра 101 была зафиксирована в указах римского императора Октавиана Августа, датируемых 2-м и 4-м годами н. э. В случае освобождения определенная категория рабов не могла стать гражданами Рима: те, кто хотя бы раз был уличен в совершении неблаговидных поступков; они считались «порочными» людьми. После освобождения эти люди должны были находиться на положении «иностранных подданных» (реrigrini dediticii) и потому не могли жить ближе, чем за 100 миль от Рима.
Подобная система ограничений мест проживания существовала и в царской России. Это была черта оседлости, применяемая к гражданам по национальному признаку к евреям или цыганам за сто верст от города.
Первыми беглецами от репрессий еще в 1880-х годах стали евреи. За два года в Лугу. После погромов произошедших в Санкт-Петербурге переехали 27 еврейских семей, а до этого здесь проживали всего три.
Уездный город конца XIX века
Следующий наплыв беглецов дали первые сталинские чистки в конца 20-х годов. Это было связано с разгромом НЭПа и началом коллективизации. Многие учреждения «освобождались» от лиц дворянского, духовного или купеческого происхождения. Увольняли или арестовывали всех подозревавшихся в связях с белым движением и даже просто имевших необычные или иностранные фамилии.
Не исключено, что Панин-Коломенкин сам попросился на работу в Лугу после того, как его квартиру в Детском Селе начали уплотнять. Он здесь несколько лет был скромным чиновником.
Хотя цифра 101 ни в одном из царских указов и советских законов так и не прозвучала, но в сознании народа прочно закрепилась поверье: за сотым километром тебя вряд ли найдут.
Сами работники ЧК и ОГПУ в 20-30-х сами подсказывали где можно отсидеться.
В воспоминаниях первых репрессированных граждан можно найти подтверждение:
«Первые беды пришли в самом начале 30-х годов. Однажды отца вызвали в милицию, в паспортный стол. Там ему, как бывшему белому офицеру, отказались обменять паспорт, предложив выехать на 101-й километр».
«Если жену врага народа не арестовывали, дети оставались с матерями. За этим следовало выселение из квартиры (как вариант уплотнение, когда оставляли одну комнату), а в столицах и больших режимных городах высылка на 101-й километр: ближе жены репрессированных жить не имели права.».
«В 37 году, 25 декабря, ночью к нам постучали. Но маму потом вызвали на Комиссаровскую и сказали срочно выехать за 101 километр. Если не выедете, то ты будешь там, где твой муж, а ребенок в детдоме».
Даже после войны тенденция скрываться в отдаленной провинции сохранилась. Например, так сделали академик Н. А. Козырев в 19501953 гг. и знаменитый разведчик А. М. Гуревич (Кент) в 19571960 гг. Обвиненный в измене Родине Гуревич после 12 лет лагерей работал в Луге писарем.
Все это зафиксировано в их воспоминаниях. Мне и самому рассказывали об этом жители городка бывшие дворяне и кулаки.
Геннадий Кокорев был прорабом, и мы с ним вместе работали. В Луге он родился и прожил всю свою жизнь. А вот отец Геннадия, по его словам, был «барчонком» сыном владельца большого имения в черте Санкт-Петербурга. В 1920-х годах отец приехал в Лугу именно для того, чтобы затеряться. Его брат уехал еще дальше во Владивосток, сестры тоже разъехались по разным городам. Все они, соблюдая осторожность, долгое время не переписывались. Так заметались «следы» не пролетарского происхождения.