Если можно, каков принцип придуманного им биохимического оружия?
В советские времена вас бы за такой вопрос вызвали в КГБ, но вы специалист, и теперь секрета в самой концепции нет, он в деталях, в технологиях. Принцип такой же, как и в вашем примере с шоколадом. В шоколаде присутствует фермент, стимулирующий выработку гормона счастья в организме. Такова же механика и биохимического оружия, в самом заряде веществе нет ни одного микроорганизма, ни одного вируса, он стерилен. Заряд это среда, стимулирующая развитие определенных видов вирусов или бактерий. Она наподобие детонатора в гранате запускает цепную реакцию, которую потом уже не остановить. Достаточно нескольких литров, попавших на благодатную почву, и начнется эпидемия. Но работа не была доведена до конца, только пробная партия изготовлена, ее нельзя было запускать в производство. Сдали ее на склады и ждали, когда Смоленский двинет дело дальше. До совершенства, универсальности не хватало трехчетырех «шагов». Вы, я вижу, рассеянно меня слушаете, думаете о другом, а спросили лишь из вежливости?
Что с ним случилось? Неужели это правда?
Что именно?
Разное рассказывают.
Не знаю, мне тяжело сказать. Но смерть академика непонятна. во многом даже загадочна. Я, конечно, склоняюсь к тому, что это был несчастный случай, с любым может такое случиться. А почему, Катя, вы о нем спросили?
Борис Исидорович, царство ему небесное, приглашал меня участвовать в его программе уничтожения запасов химического оружия.
И правильно сделали, что не пошли, доктор Горелов улыбнулся, глядя на привлекательную женщину, на ее стройные ноги, на длинную шею, высокую грудь. Вам, Екатерина, фотомоделью бы работать.
Бросьте, Николай Матвеевич, вы меня в краску вгоняете, она искусно изобразила смущение и покинула кабинет.
«Хороша! Сбросить бы мне лет двадцать или ей добавить десяток, подумал доктор Горелов, я бы за ней приударил. Такая женщина и не замужем. Эх, где мои семнадцать лет?» волнение охватило заведующего лабораторией. Он потер ладонь о ладонь, взглянул на свое отражение в зеркале, висевшее над умывальником, а затем ехидно сморщил губы.
Мерзкий старик, сказал он, глядя в зеркало, и тебя, дурака старого, туда же потянуло. А Смоленского жаль. Светило. Правда, последние лет десять он наукой напрямую не занимался, эксперименты оставил. А ведь мог бы, голова была светлая. Но каждому свое.
Екатерина Маслицина тем временем вытащила из сумочки трубку мобильного телефона, переложила в карман белого халата и направилась в женский туалет. Убедившись, что рядом никого нет, набрала номер и когда услышала мужской голос, сухо сообщила:
Да-да, домой, прямо домой. До встречи, и отключила телефон.
Она вымыла руки, тщательно и аккуратно вытерла салфеткой кончики пальцев, осмотрела ухоженные ногти, полюбовалась блеском бриллианта в перстне и покинула туалет.
Доктор биологических наук Николай Матвеевич Горелов сдал на сигнализацию свой кабинет, расписался в журнале и, подняв воротник драпового пальто, нахлобучив на глаза шапку, вышел на улицу. Пронзительный ветер с дождем ударил ему в лицо.
Ну погодка! глядя на сверкание капель в луче фонаря, чертыхнулся Николай Матвеевич, направляясь к своим «Жигулям».
Он открыл машину, прогрел двигатель и сказал, обращаясь к автомобилю:
Теперь поехали домой, трогай, милый, автомобиль вырулил на полосу. Проклятый гололед! холодея и вздрагивая при каждом заносе, бормотал Горелов, вцепившись в баранку. Ох, лучше бы я на троллейбусе поехал. Вот незадача! Резина старая, машина добитая, тормоза ни к черту, надо быть повнимательнее.
Он аккуратно вел свой «жигуленок», ехал медленно. Дворники судорожно дергались, еле успевая смахивать капли с ветрового стекла, влага тут же превращалась в ледяную корку. Покрытый льдом, укатанный машинами асфальт превратился в зеркало, отражающее темное небо.
Когда до дома ученого оставалось два квартала, на полосу, по которой двигались «Жигули» Горелова, въехал новенький дорогой «Мерседес». В салоне машины находились двое: водитель и пассажир на заднем сиденье. «Мерседес» сверкал, словно только-только выехал из автосалона.
«Вот это машина! подумал Горелов, наблюдая за тем, как уверенно «мерс» останавливается, как плавно трогается с места. Вот загляденье!»
У светофора Горелов держался на отдалении от «Мерседеса» метрах в десяти. Сзади посигналили. Вишневые «Жигули» Горелова приблизились к «Мерседесу».