-- Я дам вам тысячу... -- начал я, но он прервал меня.
--Бросьэто!Тысогласен приступить к обязанностям юнги?Илимне
придется взяться за тебя?
Что мне было делать? Дать зверски избить себя,может быть, дажеубить
-- какойот этогопрок?Ятвердопосмотрелв жесткие серыеглаза. Они
походилина гранитные глаза изваяния-- так мало было вних человеческого
тепла.Обычно вглазах людей отражаются их душевные движения, но эти глаза
были бесстрастны и холодны, как свинцово-серое море.
-- Ну, что?
-- Да, -- сказал я.
-- Скажи: да, сэр.
-- Да, сэр, -- поправился я.
-- Как тебя зовут?
-- Ван-Вейден, сэр.
-- Имя?
-- Хэмфри, сэр. Хэмфри Ван-Вейден.
-- Возраст?
-- Тридцать пять, сэр.
-- Ладно. Пойди к коку, он тебе покажет, что ты должен делать.
Такслучилось, чтоя, помимомоейволи,попалв рабствокВолку
Ларсену. Он был сильнееменя, вот и все.Но вто времяэтоказалось мне
каким-то наваждением. Да и сейчас, когда я оглядываюсь на прошлое, все,что
приключилось тогда со мной, представляется мне совершенно невероятным. Таким
будет этопредставляться мне и впредь -- чем-то чудовищным инепостижимым,
каким-то ужасным кошмаром.
-- Подожди! Я послушно остановился, не дойдя до камбуза.
-- Иогансен, вызовивсех наверх! Теперь всекак будто сталонасвое
место и можно заняться похоронами и очистить палубу от ненужного хлама.
ПокаИогансен собиралкоманду,двоематросов, по указанию капитана,
положилизашитыйипарусинутруп налючину.У обоих бортовна палубе,
днищами кверху, былипринайтовленымаленькиешлюпки.Несколькоматросов
подняли доску сее страшным грузом и положилина эти шлюпки с подветренной
стороны,повернувтрупногами к морю. К ногам привязали принесенный коком
мешок с углем.
Похоронына море представлялисьмневсегда торжественным,внушающим
благоговение обрядом,но то, чему я стал свидетелем, мгновенно развеяло все
мои иллюзии. Одиниз охотников, невысокий темноглазый парень,-- я слышал,
кактоварищи называли его Смоком, -- рассказывал анекдоты, щедро сдобренные
бранными и непристойнымисловами. В группе охотников поминутнораздавались
взрывы хохота, которые напоминали мне не товойволков, не то лайпсовв
преисподней.Матросы, стучасапогами,собиралисьна корме.Некоторые из
подвахтенныхпротирализаспанные глаза ипереговаривались вполголоса.На
лицахматросов застыломрачное, озабоченное выражение.Очевидно, иммало
улыбалосьпутешествиесэтимкапитаном, начавшееся ктому жепри столь
печальных предзнаменованиях.Время от времени они украдкойпоглядывалина
Волка Ларсена, и я видел, что они его побаиваются.
Капитан подошел к доске; все обнажили головы.