Трудно сказать. Может, нравилось.
Она взглянула на фотографию на стене.
– Вы видели ее номер? Здесь Арлетту никто не заменит. Вроде бы просто. Мы все попробовали. Но поверьте, это нелегко. Если делать с кондачка, зрелище становится
безобразным. Важно показать, что ты действительно получаешь удовольствие.
– И Арлетте это удавалось?
– Иногда я спрашивала себя: не потому ли она и взялась за это? Не говорю, что это связано с желанием иметь мужчин, возможно, и нет. Но ей хотелось возбуждать их, держать
в напряжении. Когда после номера она возвращалась на кухню, – кухня – это наши кулисы: чтобы подняться наверх переодеться, надо проходить через нее, – так вот, после
номера она приоткрывала дверь и любовалась произведенным эффектом: так актеры подглядывают в зал из за занавеса.
– Она не была влюблена?
Бетти помолчала.
– Возможно, – произнесла она наконец. – Вчера утром я сказала бы – нет. А сегодня ночью, когда ушел ее молодой человек, Арлетта стала какой то взвинченной, назвала себя
последней дурой. На мой вопрос – почему, она ответила, что только от нее зависит все изменить.
«Что?» – спросила я.
«Все! Надоело».
«Ты хочешь уйта из кабаре?»
Мы говорили тихо, чтобы Фред нас не услышал. Она в сердцах бросила:
«Дело не только в кабаре!»
Она, конечно, подвыпила, но, поверьте, ее слова имели определенный смысл.
«Он предложил содержать тебя?»
Она пожала плечами.
«Ничего ты не понимаешь».
Мы чуть не поссорились. Я ответила ей, что не настолько глупа, как она думает, и сама прошла через это.
На сей раз посетители – трое мужчин и одна женщина – были серьезные, и Кузнечик ввел их с триумфом. Мужчины, явно иностранцы, должно быть, приехали в Париж по делам или
на какой нибудь конгресс – уж очень важный был у них вид. А вот женщина, которую они подцепили Бог знает где, может, на террасе кафе, заметно смущалась.
Подмигнув Мегрэ, Фред усадил их за четвертый столик и подал впечатляющую карту с перечнем всевозможных сортов шампанского. В его подвале не было и четверти из
указанного, и он предложил компании совершенно неизвестный сорт, надеясь получить триста процентов прибыли.
– Мне пора готовиться к номеру, – вздохнула Бетти. – Ничего особенного не ждите, хотя идет неплохо. Бедра посмотреть – вот все, что посетителям надо.
Заиграли яву, и Мегрэ жестом пригласил спустившуюся с эстрады Таню. Фред тоже подмигнул ей, советуя подойти к столику.
– Хотите со мной поговорить?
Несмотря на свое имя, говорила она чисто, без русского акцента, и комиссар догадался, что родилась она на улице Муфтар.
– Присядьте и расскажите мне все, что знаете об Арлетте.
– Мы не дружили.
– Почему?
– Мне не нравились ее манеры. Прозвучало довольно резко. Она знала себе цену, и Мегрэ не произвел на нее никакого впечатления.
– Вы не поддерживали с ней отношений?
– Никаких.
– И даже не разговаривали?
– Редко. Она была завистлива.
– Кому же она завидовала?
– Мне. Она не допускала, что кто то может быть интереснее, что, кроме нее, есть и другие. Я этого не люблю. Она и танцевать то не умела, а уроки брать не хотела. Вот
раздеваться она научилась, и если бы не выставляла все напоказ, ее номер вряд ли удался бы.
– Вы танцовщица?
– Уже в двенадцать лет я посещала уроки классического танца.
– Это то, что вы танцуете здесь?
– Нет. Здесь у меня русские танцы.
– У Арлетты был любовник?
– Конечно, но в силу каких то причин она этим не гордилась и никогда о нем не рассказывала.