Ночью прошёл дождь, и лужи радостно глазели в небо. Нечастые прохожие с уверенностью трамваев спешили по неотложным делам. У дверей гастронома стоял бомж, и в его протянутую коробку щедро сыпались бриллианты капели с козырька над входом. Верховцев остановился, взглянул на небритую, словно из его сна, рожу просителя и сунул руку в карман за мелочью. Глаза бомжа наполнились надеждой, но мелочи не оказалось, и Верховцев шагнул к дверям. Глаза просителя погасли, а коробка жалобно вздрогнула. В виноводочном отделе писатель загрузил в корзину двухлитровый баллон «Клинского», постоял, подумав, и взял ещё бутылку «Столичной». На выходе высыпал потерявшему надежду бомжу сдачу с пятисотки и отправился домой восстанавливать литературное вдохновение.
Глава 2
Русский живёт задним умом: пока петух в зад не клюнет пальцем о палец не ударит. А уж коли случилось, то не станет репу чесать, где соломку постелить, чтобы следующий раз мягче падать. Чему бывать, того не миновать. Что случилось, то случилось. Гром не грянет мужик не перекрестится. И жизнь идёт не по правилам и законам, а по совести. Но так как совестью Бог наделил каждого по-разному, то и бардак в России случается чаще, чем в заморских странах, а, точнее, этот бардак никогда не кончается, Чернавский вызывающе посмотрел на Верховцева. Они сидели за столиком ресторана «Русь» на Новом Арбате и сочетали приятное общение с не менее приятным поклонением богу виноделия.
У России, конечно, особенный путь, но нельзя всё время следовать непроторёнными дорогами. Есть что позаимствовать у других народов. Например, немецкую пунктуальность, американскую предприимчивость, японскую дисциплину, китайское трудолюбие, Верховцев повернул разговор на конструктивные рельсы. От соседнего столика к приятелям подошёл улыбающийся седоволосый импозантный мужчина с «Роллексом» на запястье правой руки.
Извините, господа. Позвольте представиться: Майкл Блюмен, журналист из Великобритании, он вручил визитные карточки Чернавскому и Верховцеву. Чернавский кивнул на свободный стул. Майкл с достоинством поклонился и присел к ним. Мужчины представились иностранцу. Тот поочерёдно пожал им руки.
Я случайно подслушал ваш разговор. Ваши проблемы от того, что вы, русские, молодая нация.
Ты забыл, Майкл, наша история простирается на тысячелетия, заметил Чернавский.
Революция это болезнь. Она вас отбросила в детство, иностранец холодно улыбнулся.
Если даже и так, то устами младенца глаголет истина, вступил в разговор Верховцев.
Прямота и категоричность суждений плохие качества для консенсуса. Поэтому вы, русские плохие политики. У вас нет оттенков. Для вас красные или белые, враг или друг, война или мир.
Это не главная наша черта. Главное в русском стремление к истине, поиск правды. Для вас на Западе правда это то, что выгодно для вас. У нас правда выше выгоды, возразил Верховцев.
Алекс, истины, а тем более правды, не существует. Я могу тебе это доказать.
У нас наличие истины не требует доказательств. Мы просто верим, что истина есть, отрезал Верховцев.
Ну, что же. Как у вас говорят: «Блажен, кто верует», заулыбался Блюмен, заказал виски и угостил приятелей. Затем беседа снова продолжилась.
Майкл, мы с вами две разные цивилизации. Что русскому хорошо, то иноземцу смерть. Ваша свобода нам кажется вседозволенностью, ваши идеалы нам смешны своей приземлённостью, ваш образ жизни нам видится скучным и размеренным.
Алекс, а ваша свобода мне кажется кастрированной, ваши идеалы утопичными, а ваш образ жизни пиром во время чумы. Поэтому у вас и у нас создаётся образ врага.
Майкл, наши страны не враги.
Да, Алекс, и даже не друзья.
И что же для вас Россия?
Головная боль. Ваша непредсказуемость просто неприлична.
Майкл, это наш плюс. Предсказуемым легче манипулировать. А мы кошка, которая гуляет сама по себе, как говаривал ваш Киплинг. У нас свой русский путь.
Да, знаю, что у вас нет дорог, а только направления. И в каком направлении вы идёте? Снова к коммунизму?
Коммунизм нам навязали с Запада, как и капитализм. Руку к этому приложил в том числе и ваш Фридрих Энгельс.
А вы предпочитаете диктатуру?
Да, диктатуру совести. Мы против бессовестного уклада жизни.
Алекс, совесть просто слово, которое даже перевести на другие языки невозможно.