Веселые у вас сотрудники, нечего сказать. Не кажется ли вам, что мы в двенадцатом веке? спросила Ася Дискалюка.
Пусть немного повоняют, завтра воздух чище будет в помещениях, где они работают.
Если только так. А вы не боитесь, что и сами впитаете их запахи, ведь с кем поведешься, от того и наберешься, сказала Ася, и в ее голубых глазах появилась торжественная насмешка.
Я сам такой же, как они, сказал Дискалюк. Если поменять обстановку, скажем, посадить меня, гдето в окружении президентской администрации, а Леонид Данилович вышел бы и случайно чихнул в мою сторону, я бы очень долго аплодировал. Возможно, вы бы сделали то же самое, не так ли?
Не знаю, думаю, нет. Хотя, мы не виноваты, нас заставили быть такими, маленькими, ничтожными и еще научили воровать. Еще я думаю, что Достоевский родился не в прошлом, а в этом веке, и своих героев с нас списывал.
Достоевский это художник?
Достоевский писатель.
Не люблю писателей. Я читал только Пушкина «Капитанскую дочку» и то в молодости, а больше никого не признаю.
Что ж, жаль. Может, поэтому вам легче управлять этими двуногими
Животными. Говорите, не стесняйтесь.
Хорошо, пригласите меня, я танцевать хочу. Ваши подхалимы все пьяные, они уже ничего и никого не видят.
Но я умею только вальс.
Ничего, я вас научу. Тут ничего сложного нет: знай, переставляй ноги вот и вся наука.
Андрей Федорович глядел в основном на танцующую парочку, любовался фигурой жены, тонкой как стебелек и фигурой своего начальника, несколько толстоватой и негибкой, но мягкой, как гнилая колода, хотя, в общем солидной и внушительной, каковой может обладать только президент района, либо другой очень высокий начальник областного масштаба, и вздыхал от зависти.