Дмитрий Алексеевич! сказала госпожа Дурнишак, подойдя вплотную к столику, за которым сидели Дискалюк и супруги Ганич. Дамский танец, позвольте вас побеспокоить.
Простите, Абия Дмитриевна, я без настроения. Пригласите Андрея Федоровича, он ждет, не дождется.
Абия Дмитриевна побледнела, как-то неестественно махнула рукой, будто отгоняя назойливую муху, задела при этом шляпку, шляпа покатилась прямо под стол к ногам Дискалюка. Она смотрела на шляпку в нерешительности и страшно обиженная, готова было повернуться и уйти, но Дмитрий Алексеевич толкнул Ганича, показав глазами на шляпку, тот наклонился к шляпке, и вернул ее владелице.
А теперь иди, потанцуй с дамой, окажи ей честь.
Ганич поднялся, он был ниже ее ростом и немного тоньше станом. Абия Дмитриевна опустила ему руки на плечи, но все время поворачивала голову в сторону Дискалюка и выглядела так, словно ей сухожилья на ногах подрезали.
Вы жестокий солдафон, сказала Ася. Дама, возможно, влюблена в вас, а вы ее так оттолкнули. Это не помужски, не кажется ли вам?
Яя виноват немного. Если бы не вы здесь сидели, я бы, конечно, не отказал ей. Она немного своеобразная и, видимо, несчастная женщина. У нее никого нет. Дом хороший построила, а в нем жить некому.
Ну, вот видите. Знаете, любое дело можно поправить. Вы, как только кончится этот танец, пойдете и пригласите ее сами. Хорошо?
Если вам так нравится, что ж! придется. Только следующий танец мой, я буду приглашать.
Кого?
Вас.
Потерпите, не так сразу. Завтра весь Рухов будет о нас судачить, зачем вам это нужно. У вас жена, дети.
С вами трудно.
Не только трудно, но и интересно.
17
Как правило, то, что мы в обычном состоянии прячем внутри себя от посторонних глаз, выползает наружу после нескольких рюмок спиртного. Ослабевает торможение, теряется ориентация, и дурные инстинкты, а в каждом из нас их не так уж и мало, выпирают, как из рога изобилия.
Так вышло и на этом празднике. Дискалюк проработал со своим коллективом восемь лет и мало знал его, вернее, много знал, но однобоко.
Первым, кто его удивил, был Мавзолей. Он сидел за третьим столиком от Дискалюка.
За Дискалюку суку! кричал Мавзолей громче всех и после опорожнения стакана с водкой, кидал его на пол и топтал ногами, разлетевшиеся кусочки стекла. Дискалюк пытался урезонить его:
Мавзолей Ревдитович, потише, пожалуйста, нельзя же так, голубчик, но он, размахивая руками, еще сильнее кричал:
Да я, вашу мать, не хуже этого как его, короче, я не тот, за кого вы меня принимаете. Я достойный сын своего народа. Прав я, или не прав, ДмиЛексеевич? Ты молчишь? Ну, и молчи себе на здоровье, видали мы таких.
Дмитрий Алексеевич поманил пальцем полковника Ватраленко и сказал ему:
Уведите его домой, уложите, пущай проспится, а завтра я с ним поговорю.
Мавзолей был здоровый мужчина, два милиционера не могли с ним справиться, пришлось снимать с поста еще двоих. Только так: двое за руки, двое за ноги и смогли унести весельчака к собственной машине и, упрашивая, затолкать его на заднее сиденье.
Неприглядную картину представляла собой и госпожа Дурнишак. Она без конца стала исполнять дореволюционные русские и украинские плачи, сама при этом оплакивала свою горькую долю и даже пробовала рвать на себе волосы.
Не подходите ко мне! кричала она и размахивала руками. Я всех вас ненавижу: у каждого из вас, чурок, чтото есть, какието крохи валяются, а у меня ничего нет, ну ничегошеньки. Так, сохну как щепа, отколотая от ствола дерева, и никто мне уже никогда ничем не поможет. Никому я не нужна, но и мне никто не нужен. Будь проклят этот праздник, на котором мне было только одно мгновение весело и то потому, что я себе сама нарисовала образ, несуществующий рыцарский образ.
Реве, та стогне Днипр широкий
Сердитый витер завыва.
Додолу вербы гне высоки
Горами хвылю пиднима Ууу, бедная я, несчастная.
Иди, успокой ее, сказал Дискалюк Ганичу.
Ганич нехотя поднялся, подошел к госпоже Дурнишак, та сняла с себя шляпу и надела на голову Андрею Федоровичу.
Ну, что женишок, станцуем? Твоя баба, я думаю совсем не обидится, она в компании Дмитрия Алексеевича, а с им, нашим родненьким, скучать не будешь, сама знаю. Я, как на его посмотрю, так душа прыжки совершает, да не куданибудь, а прямо в космос. И Абия Дмитриевна повисла на шее Ганича под аплодисменты пьяных обитателей Осиного гнезда.