Жуя рукой такой маленький наган, готовлюсь к встрече морально-психологически, как боксер. Накручиваю себя, внушаю, что соперник — обычная вонючка, которую я скоро посажу в клетку и буду пускать дым от сигареты ей в нос. И вот подготовленный гном опять сигает с “качелей”, технология этого дела вроде отработана.
И снова я — гад ползучий. Ползу, но вся обстановка не проплывает мимо тебя спереди назад, как принято у приличных животных. Вещи появляются слева, мелкие, слегка сплюснутые, размытые; в центре они уже четкие, всерьез расплющенные, среднего размера, а справа большие, совсем размазанные. Потом очертания вообще теряются, тени тают. Вот дверь выскочила из точки и пошла в хороводе, недаром же она женского рода. Сталкиваются прибежавшие с боков потоки пронизывающей силы. От пенистого выдоха, почти что плевка, начинается крутое кино, дверь комкается и добирается до меня уже в виде развернутого жеваного журнала. Хорошо проглядываются жилки и раковинки металла — из какого дерьма нынче штампуют ответственные предметы. За ней, в дальнем круге, тот самый “теплый-влажный”. Дверь расползается под действием моей головы, как размоченный хлеб, мелкие выдохи прочерчивают прицельную ниточку из пузырьков прямо в самую середку “теплого-влажного”. Следующий “плевок” приготовит блюдо мне из него. Хочу харчо.
А вот этого не надо. Я ведь точно против того, чтоб лакомиться самим собой, даже в крайнем случае отсутствия других продуктов. Пусть любой жрет, только не я. Сдергиваю с себя вражескую оболочку и подаюсь назад по пуповине, которая связывает меня с исконным местом обитания.
Вот увольнительная закончилась, сплюснутая мина вражеской башки превратила в цветочек заискрившую дверь. Маска, я вас знаю, как говорят в опереттах. Я был готов, поэтому сразу попросил помощи у дружка нагана. Килограмм металла прыгнул в руке два раза. Первый посетитель никнет, кажется, зацепил я его. Но следом торопится отдать визит другой, которому не помешала бы паранджа. Свисают сопли — это от праведного гнева. Сияющая капля электрического пучка сожгла правый угол рубки. Я вовремя соскочил с оси удара, наверное оттого, что “качели гнома” опять скрипнули, принеся интересные сведения с вражеских позиций. Знавал я таких гостей, которых только пуля остановит, этот был из их числа. Три комочка свинца встряхнули настырного визитера, и он несколько обалдел. Что говорится, убить не убил, но избил до полусмерти. Тут же на пострадавшего стал наползать следующий из очереди. Парочка не сошлась во мнениях, кому через кого ползти — твари все-таки — чем воспользовался я, опробовав свою газорезку. Она им понравилась примерно так же, как струя из поливочной машины прохожему. Пока они морщились, в разрядной сеточке стали “вариться” все другие двери, включая ту, что ведет во двор. За компанию и пол пытался встать на дыбы. Без всяких датчиков понятно, что еще десять секунд обождать, и останется только написать на столе: “Погибаю и сдаюсь”. Я задал стрекача к лифту, а он под воздействием кнопки трещит, жужжит, поет, словно кенарь, но не больше. Я бы такую рекламу происходящему дал: “Смерть в зале обеспечивается удобной планировкой и качественным оборудованием”. Последний вариант исчезновения из фильма про животных таился в подъемнике технических грузов. Вариант заурчал, как верный пес, и показал огоньком, что “рад стараться”; я, хоть и навернул утром с тоски бадью каши, но втиснулся в люк. Устроился в турецкой позе, начинаю взлетать, кайфую, как владелец ковра-самолета, а в холле вечеринка в стиле Лысой горы, лопаются “разваренные” двери, обваливается пол. Страшные нервические звуки и вредное для работы место расстаются со мной, жаль только, что слишком медленно.