Ну?
Ну, и ничего. Дядька мой он же лучший охотник был, авторитет, его слушались. Покричали и разошлись. Но это ещё не всё. Потом, той же зимой, дядю Проню загрызли волки, а люди потом говорили, что вожаком у них был тот самый, подстреленный, что дядька тогда отпустил.
Они недолго помолчали, и доктор спросил:
Устала ты, Анют? Устала.
Анюта закивала, чувствуя на своём плече мягкую и ободряющую руку.
А что поделаешь, девочка, работа у нас такая. У нас хоть персонала хватает, а в других больницах знаешь, как?
Нет, что вы, Владимир Николаевич, мне здесь очень нравится. Это я так просто.
Вот и хорошо, что так. Про дядю своего ты интересно рассказываешь, земля ему пухом, а про больных ничего придумывать не надо. Надо лечить. Наблюдать. За новенькой особенно. Человек несколько раз пытался свести счёты с жизнью, разными способами, и всё-таки удержан. Значит, человек этот ещё нужен здесь, на земле. Надо помочь.
Тогда я пошла.
Иди, моя хорошая.
Виктор уже переоделся и сидел в кресле в своей любимой позе одна рука перекинута через спинку кресла, вторая что-то отыскивает в густой шевелюре.
Что-то, добрый молодец, ты не весел, что-то ты голову повесил.
Да вот привязалось: целый день пытаюсь вспомнить, где я мог видеть это лицо. У меня такое впечатление, что я её уже где-то видел, а вспомнить не могу.
Да? живо обернулся Владимир Николаевич. Знаете, Витя, у меня почти то же самое, только я, кажется, уже «вспомнил», но это моё личное, вам не подсказка.
Странно
Не особенно. Бывают такие лица, которые кажутся знакомыми. Я, кстати, не от вас первого слышу. Наша няня утверждает, что видела её по телевизору в каком-то фильме, только без синяков. А?
И Владимир Николаевич негромко рассмеялся.
Скажите, профессор, а что это вас так удивило в ней в самом начале?
Как, я разве не сказал? Глаза. У неё были рыжие глаза, даже жёлто-рыжие, как кленовый лист, если смотреть сквозь него на солнце, причём, заметно это было не всегда, а только при ярком свете, и только в первый раз, потом к этому как-то быстро привыкаешь.
Рыжие? Я не заметил. Ну, и что?
А я обязан замечать всё, я врач. А вы, скажите, никогда не увлекались теорией о том, что все наши внутренние качества и свойства органично связаны с внешними и находят в них своё выражение? Иногда в весьма своеобразных формах, то есть внешняя особенность это следствие особенности внутренней.
Нет, теориями не увлекаюсь.
Никогда не встречал такого необычного цвета глаз, как у неё. И вряд ли ещё встречу.
2
Всё дороги, дороги, вагоны, купе, паровозы, самолёты, аэровокзалы. В физическом смысле не стоять на месте легче, вот и мчимся куда-то от себя? К себе? Зима. Зима, крестьянин, торжествуя Вот, так всегда найдётся один, который торжествует. Кому-то всё-таки надо, кто-то всё-таки заинтересован в том, чтобы люди мучились, страдали, родились и умирали тот, кто придумал паровоз. Придумал, а на тот свет отправился пешком. Да, на тот свет отправляются пешком.
По коридору прошёл доктор. Его низкий бархатный голос долетал во все палаты. Медсестра Верочка на цыпочках подобралась к двери и замерла. Была она стройная и ладная, как молодая кобылка.
Опять мимо! А уже скоро обход заканчивается. Вам всё равно, конечно, а мне бы сегодня домой пораньше. Завтра свекровь приезжает, а у меня ещё не намыто, не наготовлено. Ох, как я завидую этим больным. Хотят, лежат себе, хотят, в окно смотрят, а тут целый день крутись, крутись, как белка в колесе, вставай в пять часов, вот возьму и
Доброе утро!
Доктор. Вот он стоит на пороге высокий, широкоплечий, атлетического сложения мужчина из тех, что в зрелом возрасте выглядят ещё интереснее, чем в молодости. Седые кудри уложены так, как будто он только что посетил салон парикмахера. Спокойные черты красивого мужественного лица. Небольшой, чётко очерченный рот. Доброжелательная улыбка. Скрытый блеском очков взгляд глубокий, наблюдающий, цепкий. М-да, будет нелегко.
Ну, как мы себя чувствуем? спрашивает он, что-то отмечая в своих бумагах и не глядя на пациентку. Шалишь, старый волк, если ты «зацепил» меня, значит, и я «зацепила» тебя, иначе не бывает, меня ты не проведёшь! Знаю, знаю «мы» и «голубушка» вам не нравится. Так? А как же прикажете вас называть? Наконец-то взглянул, удосужился. Опять молчите?